Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
в курицу. Порекомендовала всем есть исключительно фермерские продукты и еще раз попросила выписать ей удостоверение.
Самбуров слушал вполуха, что-то прикидывал, вычислял, потом изрек:
– Косвенно. Отмажется в два счета. Из реального – только рецепты.
– Еще что-нибудь найдем, – пообещала Кира. Она забрала с подоконника пакет с альбомом и снова устремилась к двери: – Я к Кирилловой. Можно Аня со мной поедет?
– Я с тобой поеду, – Самбуров поднялся с места.
– Лучше с Аней, – предложила Кира. – Нина Кириллова хоть и справляется с ситуацией и со своим диагнозом – спокойна, адекватна, но все-таки у нее есть некоторые отклонения от нормы. А у тебя на лбу написано, что ты считаешь ее сумасшедшей и не на грош не доверяешь. Вряд ли ей будет комфортно беседовать с человеком, который сомневается в каждом ее слове.
Самбуров снова плюхнулся в свое кресло. Девушки заговорщицки переглянулись и отправились к выходу.
По пути Аня рассказала, что нашла в деле Анастасии Кирилловой. Собственно, ничего она там не нашла. Кучу ненужной информации, ни к чему не приведших опросов.
Пропавшая была разведена, воспитывала сына, жила с родителями в коттеджном поселке станицы Яблоневская, куда они сейчас и направлялись.
В день, когда Анастасия пропала, она ездила в Краснодар в торговый центр. Машину нашли на парковке. Все. Кого-то опрашивали, смотрели записи с камеры видеонаблюдения. Кира одним глазом глянула на нечеткие черно-белые фото с парковки ТЦ «ОзМолл». С молодой женщиной рядом шел ребенок. Похоже, мальчик. Но достоверно не установлено, с ней ребенок идет или отдельно.
– Из торгового центра она, получается, вышла. До машины не дошла. И куда пошла? Там поле вокруг. До домов далеко. – Кира покосилась на Аню. Та пожала плечами.
Глава 17
По адресу, названному Ниной Павловной Кирилловой, располагался типичный дом коттеджного поселка. Кубик из красного кирпича, один из многих таких же кубиков в поселке. Приличный район, хороший ценник, жизнь в достатке. По всей видимости, у супруга Нины Павловны дела процветали. Кира с Аней припарковались и не успели дойти до дома, как дверь наполовину открылась. Их ждали. Наблюдали за улицей. Девушки зашли в темный дом.
– У меня сегодня весь день очень болела голова. Мигрени. Нестерпимость звуков, непереносимость света. Поэтому в доме все шторы плотно закрыты, – пролепетала хозяйка дома болезненным тихим голосом. В слабом освещении ее силуэт еле угадывался.
– Ниночка, ну не будем же мы томить гостей в темноте. – Голос донесся откуда-то сверху. Со второго этажа спустился пожилой мужчина. Он проходил мимо окон и распахивал шторы. В просторный холл проник свет, освещая со вкусом обставленную гостиную в светлых сиреневых тонах, пару велюровых диванов, три кресла, мохнатый ковер, напольные вазы с цветами, широкую арку, ведущую на кухню.
– А тебе, дорогая, могу предложить повязку, – продолжил абсолютно седой мужчина со спокойным строгим взглядом.
Военный, предположила Кира, лет на пятнадцать старше Нины Павловны, но потом вспомнила, что это диагноз женщины оказал ей любезную услугу: она выглядела моложе своих лет. Возможность спрятаться в выдуманной реальности и возвращаться в действительность, когда все хорошо, подарила ей спокойствие, безмятежность, иллюзию отсутствия проблем и, как следствие, меньше тревог и переживаний, а значит, нет риска выработки большого количества кортизола[10], избыток которого пагубно влияет на организм. Нина Павловна медленнее старела.
– Не нужно. Пока не нужно, – отказалась Нина Павловна. – Сейчас я хорошо себя чувствую. – Глубоко вздохнув, она опустилась в широкое кресло, слабым жестом предложив гостьям присесть.
– Я, собственно, Кириллов Всеволод Николаевич. Полковник таможни в отставке.
Кира и Аня представились. Мужчина производил приятное впечатление. Серьезный, умный, воспитанный. Но что-то скрывалось за этой приятностью и строгостью.
«Поглядим», – решила Кира.
– Позвольте предложить вам кофе или чай? – улыбаясь проговорил хозяин дома.
– Чай, если можно, – согласилась Кира.
Аня отказалась. Распоряжения Всеволод Николаевич не отдавал. Но буквально через несколько минут, они еще не успели расположиться в креслах, фигуристая женщина, чуть моложе хозяев, внесла поднос с чашками. Яркий макияж, высокая, словно корона, прическа, явно обозначающая важность ее обладательницы. Кира с интересом отметила слишком для ее возраста и должности домработницы обтягивающее платье, откровенно выставляющее напоказ рельефные формы. И взгляд, радостный, любезный, который мог бы принадлежать радушной хозяйке. Взгляд, напрочь обошедший Нину Павловну. Домработница не спешила покидать гостиную, и хозяин дома холодно ей сказал:
– Спасибо, Диана Николаевна.
Кира сдержала горькую улыбку и переключилась на чашку. Всеволод Николаевич заставляет законную супругу жить под одной крышей с любовницей. И она считает себя хозяйкой. Слушает разговоры, распоряжается, не стесняется выставлять свои отношения с мужчиной напоказ посторонним людям. Интересно. Возможно, Нина Павловна не знает этого? По едва заметно дрогнувшим губам и каменному взгляду стало понятно – законную супругу эта реальность не обошла.
– Я просмотрела альбом. Ваша дочь отличалась красотой и силой характера, – начала Кира. – Всегда в компании, всегда в центре друзей.
– Это верно, но, к сожалению, это не помогло ей стать достойной личностью и прожить долгую жизнь, – сухо ответил полковник таможни. – Воспитание в этом деле играет очень большую роль. С определенного возраста уже ничего нельзя изменить.
– Фатальность судьбы? – уточнила Кира.
– Не совсем. Я говорю о том, что с детства в человеке программируется его будущее. Производя на свет потомство, мы берем на себя ответственность не только за то, как будет жить ребенок, но и как этот ребенок будет влиять на жизни тех, кто окажется с ним на жизненном пути. Мы создаем общество. Дело родителя воспитать в ребенке нужные черты характера, заложить основы понимания жизни. Если сосуд наполнен дерьмом, простите, то и всю оставшуюся жизнь из человека будет расплескиваться только оно. – Всеволод Николаевич говорил спокойно, но в голосе звучала сталь.
Нина Павловна метнула на мужа возмущенный взгляд, который тут же погас. Она сникла, уставилась в пол.
Кира слегка прищурилась, пристальнее присматриваясь к хозяину дома.
– Вы вините себя в том, что неправильно воспитали Анастасию? – наивно хлопнув глазами, уточнила Кира.
– Я все сделал правильно, – уверенно и спокойно объявил Всеволод Николаевич. – Я четко осознавал, что делаю. Я вложил в дочь все необходимые понятия, которые должен иметь человек. Я растил ее в строгости. К сожалению, не я один участвовал в ее воспитании.
Кира всем своим видом изображала полное внимание.
Нина Павловна не полыхнула взглядом, лишь руки, смиренно опущенные на колени, дернулись и снова замерли.
– Самому себе мне нечего предъявить. Ни один педагог и воспитатель, я говорю о педагоге как о профессионале с большой буквы, не о современных все позволяющих себе свистульках, не найдет
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
