найти дорогу в лесу, когда заблудитесь — вы будете знать, куда идти. Это может дать вам навык, который поможет везде. Это всё равно что настроиться на проблему». Но он подчеркнул, что такой навык не имеет никакого значения в Дхамме; для него это был просто практический инструмент, который много раз выручал его и спасал от неприятностей.
«Такой магнетизм уже присутствует, но его трудно распознать. Мы можем управлять им лишь в той мере, в какой следуем ему, и в этом случае нет необходимости в “Я”. Я, или атта, означает овладение. Но мы находимся во власти дхату, а не наоборот. Дхату — это внешнее, непостоянное. Если мы уподобимся животным, которые полностью доверяют природе, нам не избежать мира. Магнетизм — это не энергия; скорее это знание своего тела. Но Дхамму нельзя найти, просто следуя природе».
Это было предупреждение, поскольку, хотя магнетизм может помочь нам выжить или справиться с некоторыми проблемами, мы должны быть осторожны, чтобы не принять мнение, что мы в некотором роде “едины с дхату” и просто плывём по течению. Плыть по течению — это то, что делают животные, но у нас есть потенциал для понимания природы. Мы можем использовать магнетизм для выживания, но мы не должны теряться в нём.
Виная и бхиккхуни
Бханте прекрасно знал Винаю. Он был не только хорошо начитан, но также здравомыслящим и рассудительным. Во многих беседах с ним я заметил, что он не только придерживался буквы Винаи, как она, как считается, была изложена Буддой, но и умел видеть в ней мудрость. Но он определенно не стал бы слишком крепко хвататься за любое традиционное толкование, особенно если оно препятствовало уединению и некоторой степени независимости, по мнению Бханте, необходимым для реализации Ниббаны.
Помимо того, что Бханте заботился о качестве жизни бхиккху в отношении их возможностей уединения, он также беспокоился о бхиккхуни (монахинях) и других буддийских женщинах-отказницах. Он знал, что их жизнь сопряжена с трудностями: женщинам-отказницам трудно найти хороших учителей или подходящее окружение, способствующее правильной практике Учения Будды по Винае. Бханте посочувствовал им в этом и выразил сострадание к их трудностям и проблемам. Он сказал, что очень жаль, что так происходит, особенно в буддийской культуре Тхеравады, которая гордится сохранением своих древних традиций. Бханте заметил, что путь Дхаммы достаточно труден для бхиккху даже при всей традиционной поддержке, которую они получают — насколько же сложнее он должен быть для представительниц женского пола?
Бханте считал, что если бхиккхуни начнут ходить на Шри-Ланке на чарики (пешие походы), люди снова привыкнут к ним, и культура будет развиваться заново благодаря благочестивости, верности и поддержке людей. Но уединением не следует пренебрегать. Он заметил, что большинство бхиккхуни на Шри-Ланке живут “тесно” в общинах, тесно общаясь со многими мирянами, привязанными к определенной монашеской обители. Он признал, насколько сильна эта культура на Шри-Ланке и в Азии в целом, но необходимо добиться определенного прогресса. Бханте призвал монахинь продолжать прилагать усилия в Дхамма-Винае. Действительно, он понимал, что потребуется время, чтобы общество изменилось, поскольку люди не знакомы с бхиккхуни. Однако люди очень хотят поддерживать то, что правильно и чисто, и если они видят, что преданные монахини искренне практикуют Учение Будды и действительно достигают его плодов, он верил, что миряне поддержат их всем сердцем. Когда доверие к бхиккхуни будет установлено, он верил, что спонсоры тоже найдутся.
Молчание свято
Бханте также посещал места паломничества на Шри-Ланке вместе с другими монахами. Но он заметил, что культура поклонения, как правило, затрудняет поиск тихих мест для медитации или спокойного созерцания в этих великих древних местах. Со временем эти места стали настолько переполненными и шумными из-за громкоговорителей, что Бханте и его коллеги-монахи перестали их посещать.
В наши дни многих преданных побуждают тратить свои самые ценные активы — время и деньги — на внешние и материальные достижения: например, на создание всё новых и новых изображений Будды и ступ; вместо того, чтобы сохранять и поддерживать то, что имеет гораздо большую ценность в буддизме. Бханте отметил, что люди путают подлинное “чистое золото” и “настоящее сокровище”, которое приносит мир и счастье, с мирским богатством, которое подвержено постоянному упадку. Наследие Шри-Ланки богато арахатами, и это место, где сохранился Палийский Канон, но сейчас слишком много людей просто смотрят на статуи, покрытые золотом или оловянной фольгой и блестящими драгоценностями. И глядя на позолоченную поверхность, они забывают настоящее золото — внутреннее богатство Дхаммы.
В настоящее время шумовое загрязнение также широко распространено на Шри-Ланке. Лесным монахам становится всё труднее и труднее находить тихие места и достаточное уединение. Бханте видел в этом изменении большой вред и ущерб самому сердцу традиции. Среда, поддерживающая безмолвное пребывание, — это место, где обычные люди становятся арахатами, и в таких местах арахаты любят пребывать. И он задался вопросом, может ли Шри-Ланка действительно называться “буддийским островом”, если она не оказывает реальной поддержки глубоким практикам тех, кто ищет освобождения.
Бханте не хотел критиковать, но ему было жаль наблюдать столь значительный упадок за те пятьдесят лет, которые он провёл на Шри-Ланке. Он считал, что необходимо понимать и поддерживать тех, у кого “мало пыли в глазах”, с состраданием, чтобы они могли продолжать углублять свою практику. А для тех, чья практика уже глубока, он считал, что необходимо поддерживать благоприятную среду, и что это будет большой заслугой и великим благословением для острова.
Прямой путь
Для обычных людей практика Бханте Ньянадипы, вероятно, кажется экстремальной, но он наслаждался большой свободой и близостью с природой. В его практике, безусловно, присутствовал некоторый уровень аскетизма, но Бханте много раз подчёркивал, что в наше время для постижения Дхаммы необходимо пройти трудный путь. Это означает столкновение со своими неуверенностями, страхами и болью. В своей практике он избегал всякого рода отвлечений, в том числе чтения чего-либо спекулятивного. «Я хочу умиротворения, — говорил Бханте, — Я не хочу тратить своё время на бессмысленное чтение». Одной из многих причин его уединения было желание быть свободным от мирской жизни и бессмысленных разговоров. Однако он признался, что когда ему приходилось по состоянию здоровья или по каким-то другим делам находиться в лесных обителях вместе с другими монахами, он мог взять несколько книг (таких, как, например, изучение древних письменностей брахми), которые ему давали другие. Он считал, что чтение может помочь ему приобрести некоторые навыки преподавания или оказаться полезным, если
