подушку, подтянул одеяло. — Давайте поспим на самом деле. Ночка выдалась та ещё.
Скинул обувь, и прямо как был, в одежде, нырнул в постель. Чего-то устал, стл нет. Утром в душевую сбегаю, переоденусь, белье с прачечную отдам. Но сейчас… Пошли все к дьяволу!
— Я не понял… — Вадик растерянно посмотрел на Бориса, потом на меня. — И все? Ты больше ничего не скажешь? А как же… не знаю… Восторг. Удивление. Можешь поругать нас ещё.
— Почему не скажу? Скажу. Заткнитесь оба и дайте поспать. — Я демонстративно отвернулся к стенке и закрыл глаза.
Российская Империя, Дом Огня, год 2027 Нового времени
— Да пошел ты! Сам мудак! — Рявкнул Иван Николаевич в трубку, скинул звонок, в сердцах швырнул телефон на сиденье автомобиля, а потом громко, отчетливо выматерился.
— Что такое? Неприятный новости? — Левая рука Дома Огня, который в данную минуту уверенно вел машину в сторону пригорода столицы, посмотрел в зеркало заднего вида, чтоб поймать взгляд своего Старейшины.
— Толик, скажи мне, сегодня луна что ли не в том зените? Или этот… как его… Ретроградный Меркурий куда-то там зашел? С утра все как взбесились, честное слово. Сначала Колька, идиота кусок, позвонил. Плохо ему в кадетской школе. Понял? Плохо! Типа, не курорт ни разу оказалось. Вырос, твою мать, не пацан, а барышня кисейная. И опять мне про бастарда завел шарманку. Драка у них пару дней назад вышла. Драка у пацанов. Вот ведь неожиданность! Всю жизнь все пацаны морду друг другу били. На то они и пацаны. А моему от этого — плохо! К мамке под юбку захотел. Еще и мандюлей, похоже, получил. Позорище. Теперь вон, Никон позвонил. Минут пять орал какую-то лютую дичь. Мол, я ему лабораторию сжег. Я! На кой хрен мне сдалась его сраная лаборатория? А потом окончательно сошел с ума и потребовал, чтоб Дом Огня вернул украденное. А что это такое, не пояснил. Вообще ни черта не пояснил. Только визжал, как психованный…
Иван Николаевич резко осёкся и замолчал, о чем-то напряжённо думая, а потом строго спросил Левую руку:
— Толик, не мог там никто из наших пошалить? Ну мало ли. Может, перебрали чутка́. Сам знаешь, семейство у нас слишком вспыльчивое.
— Так вы же говорите, глава Дома Кинжала конкретно к вам претензию имеет. Что лабораторию его сожгли. Значит, либо действительно есть причина так думать, либо, я извиняюсь, брешет. Но вы же точно ничего такого не делали. А без вашего участия ни один член клана артефактом не воспользуется. На обычный поджег Никон Самуилович подобным образом не отреагировал бы. Видимо, огонь был непростой. Ну… Или опять же, брешет. Сами знаете, времена нынче неспокойные. Дома как с цепи сорвались. Такое чувство, будто где-то в уголочке лежат себе спокойно угольки и тлеют. Но со дня на день сильно полыхнет. Поэтому, нет. За наших я бы даже не размышлял. Да и мне сразу доложились бы.
— И то верно… — Глава Дома Огня откинулся на спинку сидения, а затем уставился в окно, наблюдая как мимо пролетают луга и поля.
Погода стояла отличная. Настолько же, насколько отличным было настроение Старейшины до всех этих дурацких звонков.
От столицы они уже отъехали прилично, скоро на место прибудут. Иван Николаевич, честно говоря, ждал этого момента с лёгким волнением. Вернее, предстоящей встречи ждал. Особенно, после того, как узнал около недели назад от госпожи Глок кое-что крайне важное.
— Он необычный мальчик. — Заявила Алиса Евгеньевна, едва они отошли от ротонды и скрылись от посторонних глаз за густыми кустами.
Их свидание должно было остаться тайным. Не факт, конечно, что получится, но разгуливать у всех на виду — совсем уж глупо.
Там, чуть в стороне, имелись старые лавочки. Когда-то очень давно здесь находился парк. Большой, достаточно популярный в столице. Но потом случилась та самая Кровавая ночь. Единственный случай за всю историю империи, когда Дома все же схлестнулись между собой. Не уследил прошлый император за кланами. А те взяли, да и устроили заварушку. Не все, конечно. Кто поумнее, остался в стороне. Пострадали лишь четыре Дома. Дом Воды, Дом Розы, Дом Радуги и Дом Черной Луны. Их люди столкнулись именно здесь, в этом месте. Кровищи пролилось до черта и больше.
С тех пор, император тщательно бдит за тем, чтоб ситуация больше не выходила из-под контроля, кланы больше не вступают в открытое противоборство и не создают коалиций. А место это в народе теперь называют проклятым.
Но сейчас Иван Николаевич и госпожа Глок бессовестным образом собирались нарушить все запреты, гласные и негласные.
Территория бывшего парка заросла бурьяном, деревьями, была усеяна битым кирпичом, поэтому им приходилось то и дело останавливаться, чтоб Розенкранц освободил проход Алисе Евгеньевне. Все-таки — дама, хоть и тянет на себе обязанности главы.
— Вот, сюда. — Иван Николаевич указал госпоже Глок направление, в котором нужно двигаться. — Сейчас уже придем в тихое, спокойное место.
Через пару минут они действительно вышли возле скамеек и неофициальная глава Дома Розы, остановившись возле первой же лавочки, присела, элегантно повернув коленочки вбок.
— Что значит, необычный? Уточните, пожалуйста. Хотелось бы чуть больше понимания. Вы сказали будто ублюдок Дома Черной Луны необычный. — Продолжил начатый несколько минут назад разговор Старейшина Дома Огня. Он пристроился рядом с Глок, чтоб им комфортно было вести переговоры и ей не пришлось задирать голову. А так бы оно и получилось, останься Старейшина на ногах. — Вернее, то, что он необычный, факт известный. Пацан идиотом родился.
— В том-то и дело, Иван Николаевич, что нет. — Алиса усмехнулась. Ей очевидно нравилось, что в их разговоре она обладает бо́льшей информацией, а значит, стои́т на голову выше своего собеседника. — Мальчик родился нормальным. С той точки зрения, о которой говорите вы. Но ненормальным, если рассуждать в стандартных рамках. Есть предположение, что бастард Карамзина — некромант. Даже не предположение, а уверенность. Я получила эти сведения из надёжного источника. Один из людей Матвея работает на меня. Близких людей. И вот именно с его слов я знаю, ублюдок Дома Черной Луны — некромант.
Госпожа Глок произнесла это непривычное слово и в воздухе повисла тишина.
Сама она молчала, позволяя главе Дома Огня проникнуться ситуацией, а Иван Николаевич молчал потому что ожидал от свой собеседницы смеха и уточнения, мол, это была шутка. Однако,
