тело.
«Иса, я тут в раздумьях, — обратился я к девушке, — у тебя есть предпочтения по телу? Ну, то есть в мужика я тебя не засуну, но могу прям сейчас красивым телом с возможностью оборота обеспечить. А ещё можем вернуться домой, получить образцы крови рода, свои я уже растратил, и на основе новых потренироваться создать кого-то близкого по крови к твоему роду».
Пояснения вышли сумбурные, но уж какие были.
«Эта?» — донёсся до меня тихий вопрос. Связь, основанная на крови Серхио Леон-Марино была корявой, но жаловаться было грех. Существование и такой уже радость.
«Да».
«Согласна!» — не стала перебирать варианты девушка, четверть века прожившая в рабстве и не ожидавшая уже выхода на свободу из своей одиночной камеры.
«А как же связь с родом? — всё же решил спросить я. — Они ради тебя такую резню устроили».
«Дядя — да! Серхио — нет! Не будет прав по крови».
«Хозяин — барин, — не стал возражать я. — Но имей в виду, что у этого тела живой отец имеется, целый дракон. Его с дочкой с рождения разделили, так что у него много нерастраченной любви. Не передумала?»
«Нет!»
«Ну тогда сообщу, когда готовиться к переезду».
Я же припомнил, кто в сухумской лечебнице удерживал мою душу. Там работала пара: маг жизни и маг смерти. И весьма умелые. Кто-то подобный мне и нужен был. Сам я проворачивать подобные эксперименты не спешил, а потому пока Райане и Исабель придётся пожить врозь.
Внезапно весь мир вокруг забурлил кровью. Я ослеп и оглох от полноты чувств и дара, затопившего всё моё сознание. Я дышал и не мог надышаться силой. Она захлёстывала, ластилась, пузырилась восторгом, словно шампанское в бокале.
Сквозь симфонию крови пробилось практически одновременно два сообщения:
«Миш, Альб мёртв. Пытаюсь собрать кровь для тебя», — от Агафьи.
«Миш, ты должен это видеть! У Хельги что-то не так с проклятием», — от Светы.
«Ну что же, я — сирота. Снова. Хорошо, хоть не собственными руками», — мелькнула у меня странная мысль, и я попросил Райо перенести меня к Агафье.
* * *
Я взирал на дочь Серва в окровавленной рубашке, которая стеклянными равнодушными глазами взирала на тело Альба. На каменном полу поблёскивал скальпель. Агафья пыталась выжать из Его Святейшества кровушки для моих нужд, не церемонясь с трупом.
«Посторонись», — предупредил я вампиршу.
Мне не нужно было щёлкать пальцами или делать любые другие жесты. Кровь повиновалась моей воле. Снова. Это было пьянящее чувство, и я что есть мочи старался сдерживаться, чтобы не наломать дров.
Кровь Альба собиралась в несколько идентичных макров, запирая внутри себя воспоминания главы фракции Рассвета. Очистилось всё вокруг: вещи, инструменты, пол. Вскоре на ладони у меня едва поместились пять крупных камней в половину моего кулака.
«М-да, много помнил Ирликийский Ангел, из некоторых получалось не больше напёрстка, а здесь просто-таки полноценная библиотека».
Взглянув ещё раз на тело Его Святейшества, местного создателя и разрушителя, я применил заклинание тлена. Спустя пару минут от Альба осталась лишь горсть пыли, которую я собрал в платок и убрал в карман.
Особых терзаний по поводу смерти Альба я не чувствовал. Ни злорадства от смерти давнего врага, ни сожаления от смерти кровного отца.
«Ты всегда выбираешь самый практичный путь из возможных, Мать Великая Кровь», — воздал я хвалу покровительнице. Пути её решений неисповедимы, но неоспоримы.
Теперь пришла пора узнать отчего у нас девицы со скальпелями на бывших святых бросаются. Для получения ответа я поднял с пола уже очищенный от крови Альба лекарский инструмент и сделал надрез на запястье Милицы.
Увиденное мне не понравилось. Неудивительно, что, едва ожив, она отправилась добивать своего врага. Не было бы скальпеля, она бы ему горло зубами перегрызла за всё пережитое.
— Агафья, позови сюда Серва, — попросил я вампиршу. Та вернулась спустя минуту с бывшим паладином. Увидев дочь со стеклянным взглядом, Серв напрягся, приобняв её за плечи.
Дверь за моей спиной тихо затворилась, отсекая нас от остального родильного коридора.
— Ваша семья так или иначе оказалась в гуще событий и изменения существующего порядка. Вам есть за что ненавидеть предыдущий, но полностью сломить его пока не выйдет. Уничтожив глав орденов, я не смогу постоянно присутствовать в этом мире и контролировать деяния оставшихся с даром паладинов. Мне нужны люди, которые будут зорко следить за местными и в случае возникновения проблем сообщать. Я бы хотел, чтобы Милица занялась упразднением инкубаториев и надзором за всеми существующими сиротскими приютами. Работы там как бы не на сто лет вперёд. А ты, Серв, должен создать такую сеть осведомителей во всех двенадцати подразделениях орденов, чтобы мы знали даже про малейшую попытку оспаривания моей власти. Всё это мне приходится делать, чтобы сохранить выстроенную систему безопасности от прорывов изнанки.
— Вы сказали, что не можете оставаться постоянно в этом мире, — вычленил главное Серв, — но как же мы с вами сможем общаться?
— Это как раз меньшая из проблем. Принесёте клятву служения на крови, появится связь, по которой вы всегда сможете связаться со мной. Но, предупреждаю, нарушение этой клятвы карается смертью.
— Дочь, ты как? — осторожно уточнил Серв у Милицы, боясь безучастного выражения лица.
— Согласна, — просипела она бесцветным голосом. — Но вам придётся объявить об изменении некоторых порядков, чтобы мы могли от вашего имени действовать.
Я кивнул и принялся диктовать им клятву. Отец и дочь смиренно повторяли её слова, становясь моими первыми подданными в родном мире.
Глава 18
Следующими на очереди были Ольга и Света, которая до сих пор считала эмпатку Хельгой Бизоненс, не подозревая, что та уже давно уступила место личности Ольги Бероевой.
Застал я девушек в нетривиальной обстановке. Эмпатка лежала на деревянном столе под диагностическим заклинанием невесты и, кажется, даже дышать боялась. У Светы же даже испарина выступила на висках. Лекарка осторожно перебирала невидимые струны заклинания, то хмурясь, то недоумевая.
Моё появление она почувствовала, но не стала прерываться.
«Смотри, — и она показала мне через кровную связь уже однажды виденную визуализацию проклятия. Только теперь узлы и основные линии конструкта как бы размылись, утратив яркость. — Видишь?»
Я же в этот момент вспоминал истину, поведанную мне ещё Комаро: «Что смогли наложить одни боги, могут снять другие».
Богов у меня под рукой не было, но были ковчеги. Я не
