– Я мечтаю о том, чтобы быть счастливым, – выпаливаю я.
Наступает минута молчания. Я сжимаю микрофон руками, а лицо Раса не подсказывает мне правильно или нет.
– И это верный ответ! Это именно то, что Расти написал на бумаге! А это значит, что у нас есть победители! Расти и Бонни становятся лучшей парой этой недели!
Визжа, бегу к Расу. Он подскакивает со стула и обнимает меня. Он кружит меня на сцене.
– Мы выиграли! Мы выиграли, Бонни! – Кричит Рас.
– Я знаю! Мы молодцы! – Киваю ему, улыбаясь.
– Я так люблю тебя. Мне безумно понравилось. И почему я этого не делал раньше? Господи, я больше не боюсь проигрывать. Обожаю тебя, Бонни, – шепчет он, целуя меня в губы.
Кажется, я тоже знаю за что я его любила. Мы хорошо знаем друг друга. Мы команда. И это многого стоит.
Глава 18Оук не пришёл.
Да, это всё, что нужно знать об этом вечере. Он не появился, как и Трейси. Мэнди не упустила возможности подсказать всем, что же они делают вместе, а это почему-то причинило мне боль. Наверное, потому что я очень пьяна. Ну, не очень, но я именно в том состоянии, чтобы с кем-то целоваться. А мне не с кем. Скот и Уиллоу куда-то запропастились, Мэнди постоянно флиртует с кем-то, разводя мужчин на бесплатные напитки, хотя они и так у нас бесплатные. Помимо этого, Рас решил оторваться на полную катушку и даже станцевал на барной стойке. Его тоже нет за столиком.
Громкая музыка постоянно бьёт по моим вискам. Мы выпили бутылку шампанского, которую нам подарили в честь выигрыша, а ещё нам дали пластиковые короны. Но Оук не пришёл. Я чувствую себя брошенной, хотя не имею на это право. Мы все свободны сегодня, а для меня это дико. Я всегда с кем-то встречалась или страдала из-за кого-то. Точнее, из-за Оука. И меня так злит то, что он с Трейси. Придурок. Он трахается с ней, и я ни одному его слову не верю.
Меня немного шатает, когда я поднимаюсь из кресла и иду к выходу из бара. Моя вечеринка закончилась. Я потеряла всех. Как я могла всех потерять или я сама потерялась? Я не помню. А если меня не найдут? Господи, меня не найдут! На мне нет багажной бирки! Чёрт, я же не багаж. Да… я вроде бы не багаж, но мне так весело. Везде так ярко и я хочу признаться в любви своим родителям. Они такие классные. Они суперские. И я не злюсь на папу. Я обожаю его. Он такой… такой… классный. И всё такое рождественское.
Я тычу в красный шарик на ёлке, хихикая себе под нос. Это весело. Я делаю это со всеми шариками, до которых могу добраться и я чуть не опрокидываю ёлку, но расставляю руки, находя равновесие. Они ужасно установили ёлку. Она пляшет сама по себе. Я бы не прочь потанцевать.
В моей голове включается какая-то мелодия и я щёлкаю пальцами, двигая бёдрами. О-о-о, я нашла подругу. Она тоже танцует. Круто. Мы обе вертим задницей и хихикаем. Только она очень похожа на меня. Резко останавливаюсь и подхожу к новой подружке. Чёрт, это я. То есть зеркало. То есть я танцую сама с собой. Кажется, я немного пьяна.
Причмокиваю губами и замечаю, что надо мной хихикают.
– Да пошли вы! – Показываю два средних пальца.
– Баунти? – Резко оборачиваюсь, но мои ноги не хотят крутиться. Я спотыкаюсь и, крича, падаю вперёд. Меня ловит Оук и ставит на ноги.
– Оу, ты чертовски пьяна, Баунти, – улыбается он.
– Именно так! Имею право! Свобода! – Поднимаю руку с сумочкой и пиджаком вверх.
– Так, тебя надо уложить спать. Где все? Хоть кто-то трезвый остался? Почему ты здесь одна? Ты…
– Знаешь кто ты, Оук Хантер? – Тычу в его твёрдую грудь пальцем. – Ты мудак. Да-да, я же ждала тебя. Я такая красивая сегодня, а ты этого не увидел. Пошёл ты. Чёрт, а у тебя мышцы такие… такие твёрдые. Это же мышцы? Ты носишь бронежилет?
Поднимаю на Оука голову, ощупывая его руки. Он прыскает от смеха.
– Нет, только рубашка.
– Вау… вау… скотина ты. Но это так приятно. Можно я ещё немного потрогаю? Мне нравится. Словно я сожгла пирог… я хреновый пекарь, знаешь?
– Знаю. Поэтому мы никогда ничего не готовили нормального. Только заморозка.
– А ты знаешь, что я ещё такая плохая и лживая? Да-да, я врала Расу о том, что умею готовить. Нет. Я заказываю еду в ресторане. Боже мой, я такая плохая. Я не создана для семейной жизни. Я уничтожу кухню и сожгу мужа, а ещё детей. Чёрт, мои дети сгорели!
– Тише, Баунти. У тебя нет детей и нет мужа. Давай пошли. Если мы не уйдём, то точно кто-то вызовет полицию, – Оук подхватывает меня за талию и ведёт рядом с собой.
– Я так люблю своих родителей! Я хочу им это сказать!
– Завтра скажешь, – он не позволяет мне пойти в зал, где находятся мои родители. – Тем более, они уже пошли спать.
– Да? Они легли спать и не поцеловали меня? – Обиженно выпячиваю губу.
– Ага. Тебе уже двадцать пять, Баунти. Они достаточно целовали тебя…
– Я хочу поцелуй. Поцелуй! Поцелуй! Боже мой, я так люблю своих родителей! – Цепляюсь за его рубашку, дёргая Оука на себя.
– Чёрт, я забыл, какая ты смешная, когда пьяная, – смеётся Оук.
– Ненавижу тебя. Ты трахался с Трейси. А мы выиграли. Я и Рас. Мы лучшие! Дорогу королеве! – Я хочу поднять в воздух свою корону, но короны нет.
– Где моя корона? Где моя чёртова корона? – Истерично кричу я.
– Идём спать, Баунти. Корона будет завтра, – Оук продолжает вести меня куда-то.
– Я был не с Трейси. Я был со своими родителями. Я играл в «Бинго», – говорит он. Тупо смотрю на него.
– Что?
– Я не трахался с Трейси. Я хотел провести время с людьми, которых я люблю. Я мало уделял им времени и выбрал не попойку в баре, а время с ними.
– Ох, это так мило, – тяну я, обхватывая его лицо ладонями и треплю его за щёки. – Ты такой милый, Оук. Я всегда знала, что у тебя есть сердце. Ты невероятный… а я… дура.
– Обсудим это завтра, Баунти.
Оук втаскивает меня в лифт, и я прижимаюсь к нему.
– А ещё ты так хорошо пахнешь. Мне нравится, как ты пахнешь, – бормочу я. – И я красивая сегодня.
– Ты голая сегодня, Баунти. Куда смотрел Рас? – Я чувствую, как мне на плечи что-то ложится и становится тепло.
– Не на меня. Точно не на меня. Никто на меня не смотрит. Я хочу, чтобы на меня смотрели, а на меня не смотрят. Ты даже не увидел, как я хорошо выгляжу. Я…
– Баунти, я здесь, и я вижу. Если это Мэнди тебя подбила на это платье, я ей всыплю. Мне не нравится то, что ты голая.
– Да. На мне нет бюстгальтера, представляешь? Нет его, – доверчиво шепчу я.
– Не удивлён.
– Клянусь, можешь потрогать, – хватаю руки Оука, чтобы положить их на свою грудь.
