самый страшный грех.
Убить родного отца. Ничего хуже этого нет. Несмываемое преступление, за которое полагается жуткая кара.
И плевать, что мой отец был гнилой мразью. Такие у нас понятия. Такие, блять, традиции. Если бы я грохнул своих братьев, никто бы не осудил. Но отец — это запредельная черта, которую никогда нельзя переходить.
Я поднимаюсь и отдергиваю штору. По ту сторону окна другой мир. Нормальный. Спокойный. Без боли и крови.
Дети продолжают играть со своими щенками.
Что они находят в этих вертлявых болонках? Или как там эта порода называется? Да похуй. Надо им показать нормальных псов. Волкодавов.
Вика стоит возле стола. В стороне от мелкоты.
Блядь, что с ней? На расстоянии напряг ощущаю. И что это у нее за коробка в руках? Массивная. Пластиковая.
Она отставляет ее на стол и оглядывается по сторонам.
— Марат, ты куда? — ударяет мне в спину голос брата.
Мчу вперед. Вниз по лестнице. Туда, к ней.
Нутром чую, как сгущается темнота вокруг.
29
Дети увлекаются игрой со щенками, и я отхожу от них. Тяжело скрывать свои эмоции. Хоть и стараюсь выглядеть спокойной, мне кажется, они все равно чувствуют мое настоящее настроение.
Тревогу погасить невозможно. Рядом постоянно находится главный источник. Марат. К счастью, мы практически не общаемся. Он держится на расстоянии. Но проблемы никуда не исчезают. Ничего не решается.
Этот мужчина не готов меня отпустит. Никогда не будет готов. А я… не готова выполнить то, что требует Хаген.
Взгляд падает на ярко-красную пластиковую коробку, которая стоит на столе. Готова поспорить, еще недавно ее здесь не было. Она явно выбивается из общего интерьера. Невольно оглядываюсь по сторонам и подхожу ближе.
— Откуда взялась эта коробка? — спрашиваю у горничной, которая оказывается неподалеку.
— Не знаю, госпожа, — рассеянно отвечает женщина.
— Разве не вы ее принесли?
— Нет, госпожа, не я.
Массивная коробка. Такую нельзя пронести, чтобы никто не заметил. Может, у меня разыгралась паранойя, но внутри поднимается настолько сильная тревога, что мои пальцы мелко подрагивают от напряжения.
Накрываю пластиковую поверхность ладонью и тут же отдергиваю руку. Такое чувство, будто внутри лед. Коробка до жути холодная.
Замечаю, что сбоку прикреплен конверт. Он не сразу бросается в глаза из-за цвета. У него тот же оттенок, что и у самой коробки. Беру конверт и открываю, извлекаю оттуда письмо. Бумага чуть желтоватая, стилизована под старину, а вот шрифт выглядит так, точно прописные строки выводили кровью. Оторопь берет от одного взгляда на это послание. Больше не возникает сомнения, кто именно мог это отправить.
“Моя дорогая Вика,
Приглашаю тебя на ежегодный бал-маскарад, который состоится в Нордкапе, в моей главной резиденции. Не советую тешить себя иллюзией того, что ты способна дать отказ в ответ на столь щедрое предложение. Но я сам властен освободить тебя от посещения. При одном очевидном условии. Ты и твой избранник слишком долго испытываете мое терпение. И я готов простить тебя лично, если мой приказ будет выполнен до начала торжества. В противном случае остается единственный путь. Явиться туда, куда требуется. Всегда хватало наивных глупцов, которые считали, будто способны меня обмануть. На одного из них ты смотришь прямо сейчас. Или правильнее сказать — ты смотришь на то, что от него осталось. Не так много, но это бесспорно лучшая часть. Вот, как судьба поступает с теми, кто всерьез верит, что получится победить на чужом поле.
Кстати, как поживает твоя милая мама? Я слышал, во Флориде сейчас прекрасная погода. Надеюсь, она наслаждается солнечными деньками, пока есть возможность. Как дети? Видел свежие фото Микки и Бекки. Очаровательные ребята. Но ты уверена, что им стоит привязываться к этим щенкам? Собаки так мало живут. Особенно такие породы. Боюсь, их жизнь может оборваться в любой момент. Как в принципе и любая жизнь на свете. Вокруг столько угроз и опасностей. Бьорн может подтвердить. Хотя сомневаюсь, что у вас появится шанс пообщаться. Кажется, ему многого не хватает. Прямо сейчас ты можешь убедиться, я не шучу. А еще больше не выношу чужих шуток надо мной.
Сейчас самое время принять решение.
Искренне твой,
Хаген”
Сминаю лист бумаги в ладонях, сжимаю в комок. Взгляд опять падает на коробку, и я понимаю, что мне не хватает дыхания.
— Мамочка, можно посмотреть? — голос Микки доносится словно сквозь густую пелену тумана. — Можно?
Мотаю головой. Ищу взглядом сына. Сейчас мне даже трудно сфокусировать взгляд на сыне. Его маленькая фигурка выглядит размыто.
— Такая яркая коробка, — говорит малыш. — Можно открыть?
— Нет, — раздается позади.
Хриплый голос Марата помогает прийти в чувство, просто потому что мое сознание переключается на другую угрозу. Про содержимое коробки не хочется думать. Знаю одно: дети точно не должны это увидеть.
— Почему? — в голосе Микки сквозит обида.
— Милый, это просто, — начинаю и стараюсь скрыть замешательство за улыбкой, в горле предательски царапает и мне приходится откашляться.
— Мы с мамой готовим сюрприз для вас, — говорит Марат. — А мой брат нам поможет. Да, Джон? Забери эту коробку отсюда.
Я оборачиваюсь и вижу крупного мужчину. Его татуированные руки накрывают поверхность коробки, подхватывают жуткую посылку.
— Тяжелая, — хмыкает он.
В другой ситуации я бы вряд ли обрадовалась появлению ублюдка, который держал свою девушку на цепи. В прямом смысле. До шрамов на коже. Но сейчас я совсем не возражаю, чтобы он забрал отсюда проклятую коробку.
Марат обращается к своим людям по-испански, и я интуитивно улавливаю смысл их короткой беседы. Посылку от Хагена нужно осмотреть и проверить в специальном месте. Внутри может оказаться все, что угодно. Да хоть бомба. Или какая-нибудь химическая дрянь, которая выплеснется при открытии.
Ум включается в дело. Начинаю прокручивать в памяти ключевые факты послания. С одной стороны все очевидно, а с другой — Хаген способен мастерски запугивать и вести извращенные игры.
В коробке может быть и правда — абсолютно все.
