живой вообще?
— Просто бросился? Ни с того, ни с сего.
— Ну да. Я откуда знаю, что на него нашло. Может, день плохой. Или его бешеная черепаха укусила. Черепахи могут быть бешеными?
В эту самую минуту воевода явно разрывался между мыслью сделать из одного Матвея Зорина сразу двух, но поменьше или поверить. Одна часть его говорила, что мне нельзя верить. Другая лично видела, как Водяной царь вышел на берег, а затем бросился на его ратника.
— Действительно так все было⁈ — сурово спросил он.
— Так, — вместо меня слабым голосом ответил Витя, который приподнялся на коленях. — Они говорили про расковник. Водяной царь сказал, что его нет. Матвей потребовал, чтобы тот вернул лунное серебро. И нечисти это не понравилось.
— Только этого мне сейчас не хватало, — тяжело выдохнул воевода. И спустя несколько долгих секунд продолжил. — Молчите и не говорите ни слова.
А сам обратил взор на озеро, принявшее труп Водяного царя. Возле которого уже появилась первая мелкая нечисть.
Глава 17
Невероятно страшно, когда весь твой выстроенный и выстраданный мир, к которому ты привык, вдруг начинает рушиться. Потому что новизна и неведомое, даже если очень хорошее, жутко пугают. Однако когда ты переступаешь порог доселе непостижимого и понимаешь, что ничего кошмарного не произошло, жизнь приобретает новые краски.
Сегодня я всерьез задумался о своем невезении. Такая лишь это непруха? Я считал, что присутствие воеводы все усложнит. Добавит красного перца и в без того острое блюдо.
Вот только сейчас, глядя, как Илия уже около получаса разговаривает с водной нечистью — увещевает, порой угрожает, а большей частью успокаивает, понял другое. Мне невероятно повезло, что он тут.
Крохотное озеро близ домика проводника вобрало в себя всю нечисть, которая была на Мокридах. Ладно, почти всю, пары водяных не хватало. Но создавалось ощущение, что существ здесь находилось даже больше, чем на недавнем празднике. Хотя тут все понятно — Летние Мокриды каждый год. Порой можно и пропустить, ничего страшного не случится. А вот Водяной царь умирает редко. К тому же, от руки рубежника.
Да, не все я продумал. Почему-то искренне считал, что смогу объяснить все водным князьям. Опять же, историю со смертью правой руки и помутнением рассудка у верховной нечисти мы не просто так придумали.
Но в чем я просчитался — так это в психологии. Взаимоотношение людей — вообще штука сложное. А если напротив тебя и не человек вовсе, а жуткая образина с плавниками и бородавками по всему лицу, все еще заковыристее. Нас бы с Витей сначала порвали на британский флаг, а уже потом выясняли, кто прав, а кто виноват.
Что говорить, если седьмой по силе водяной (как мне подсказал подошедший к тому времени Михаил Евгеньевич), чуть ли не прыгал на воеводу. На кощея, на минуточку, не ведуна какого-то. Илие его убить, как высморкаться, но вот ведь дерзкий какой. Лично я, до чего спокойный человек, но точно бы не стерпел.
Илия лишь зло посмотрел на нечисть, да придавил хистом. Правда, не только его. Подействовало на всех радиусе метров в двадцати. У меня лишь колени подкосились, Михаил Евгеньевич же вовсе на землю повалился. Ичетики и анчутки тоже не вынесли гнета промысла — утопли. Правда, чуть попозже, когда воевода силу убрал, всплыли вполне себе живые.
— Долго говорит, — тяжело вздохнул я, чуть ежась.
Уже стемнело и стало довольно свежо. В носу щекотало от запаха ила и болотной травы, которыми, казалось, за последние дни я пропах окончательно. Хотелось есть, спать и в ближайшее время заниматься самыми обычным человеческими делами вроде просмотра телевизора или залипания в телефоне. Но приходилось смотреть, как рубежник и нечисть пытаются найти общий язык.
— Так и дело-то какое, — тяжело вздохнул Михаил Евгеньич. — Тут бывает русалка во время гона молодого рубежника обидит или наоборот, кто из наших тритона убьет — переговоров не на одну неделю. К примеру, знаете, Матвей, сколько мне пришлось ездить к самому Водяному царю, когда вы анцыбала убили?
Я отрицательно покачал головой. Хотя бы потому, что действительно не знал.
— Много, — ответил Михаил Евгеньич. — Понимаете, правителям-то не с руки, да не по должности подобным заниматься. Вот и метался между ними. Сначала в самое сердце болот, потом в замок. И так по нескольку раз день кряду.
— Простите, Михаил Евгеньевич, — искренне извинился я. — Мне как-то и в голову не пришло, что я вас так подставил.
— Да что там, — отмахнулся старик. — Работа такая. Анекдот раньше про пожарных был: начальство доброе, платят хорошо, на пенсию выходишь рано, но как пожар — хоть увольняйся. Так и у меня, большей частью все замечательно, если рубежники сюда не лезут.
Он помолчал, разглядывая, как воевода втолковывает что-то сразу двум водяным. Причем, один из них был тот самый третий по силе тип, который прошлого Царя ох как не любил. И с которым я еще собирался поговорить.
— А тут вон что, Водяного царя убили, — продолжил старик. — Не мелочевка. Думаю, о таком событии скоро во всех соседних княжествах узнают.
Это как раз было не очень хорошо. Меньше всего я стремился к популярности любой ценой. Все-таки не тиктокер и не, прости Господи, Алексей Панин. Мне бы тихо жить, да не отсвечивать. Жаль, как-то все не получалось.
— А чего с нечистью сюскаться? — спросил я. — Дали бы по рогам, в смысле, по чешуе самым борзым и все. Мне почему-то кажется, что Илия справился бы.
— Вместе с вами бы точно справился, — сразу убрал себя из уравнения Евгеньич. — Вот только что же будет, если всю несогласную нечисть выкорчевывать? Пустыня. А от всякого живого существа много полезного.
— Ага, русалки над людьми издеваются, анцыбалы и водяные их топят. Про других я не разобрался, но они явно не потребительские кредиты выдают.
— Для людей да, много бед. Так речь не о них, а о рубежниках. Для нас нечисть полезна.
Я не успел спросить, чем именно. В этот момент я встретился взглядом с толстым водяным с чешуей цвета лунного серебра и на мгновение показалось, что он смотрит на меня с любопытством и… благодарностью. Чушь, конечно. Если бы он действительно хотел сказать «спасибо», я бы почувствовал.
Играть в гляделки не пришлось. Водяной махнул рукой и тут
