тоже не выход – те самые страшные «кредиторы» наверняка раскинули свои сети.
Коскэ тоже не мог разыскивать родителей. Они наверняка собираются скрывать свое прошлое и вряд ли будут жить под своими настоящими именами.
А значит, ему больше никогда не увидеть отца и мать. При этой мысли в груди на мгновение стало горячо. Но он не раскаивался. Связь между ним и родителями разорвана. И теперь ее больше никак не починить. Им нет смысла находиться вместе. Это объяснили ему «Битлз».
Время шло, и поток машин становился плотнее. Увеличивалось и количество людей, шагающих в обе стороны по тротуару. Среди них были дети, явно направлявшиеся в школы. Коскэ вспомнил, что с сегодняшнего дня начался второй семестр.
Он продолжал идти, и его обгоняли автобусы. Уже сентябрь, но летняя жара еще держится. Футболка пропиталась потом и пылью.
До Токийского вокзала он добрался в одиннадцатом часу. Он не сразу понял, что это и есть вокзал. Строение из красного кирпича напоминало средневековые европейские усадьбы.
Коскэ вошел внутрь и ощутил, как давит на него огромное здание. Он шагал, то и дело озираясь. Наконец на глаза попалась вывеска: «Синкансэн».
Ему всегда хотелось прокатиться на скоростном поезде. Он был уверен, что уж в этом-то году ему выпадет такой случай – ведь в Осаке открывалась Всемирная выставка.
И действительно, плакаты с информацией о выставке были везде. Они утверждали, что на «Синкансэне» можно с легкостью добраться до «Экспо». Мол, от станции Новая Осака нужно лишь пересесть на метро и дальше ехать без пересадок.
И тут вдруг он решил съездить туда. В кошельке у него было четырнадцать тысяч. Десять тысяч – от продажи пластинок, а четыре – остаток от подаренных на Новый год денег.
Он совершенно не представлял, что будет делать после того, как посмотрит на выставку. Ему казалось, что все как-нибудь само сложится. Там сейчас собрались люди со всей Японии – какое, со всего мира! Там шумная атмосфера праздника. Уж наверняка он найдет возможность прожить в одиночку.
Коскэ подошел к кассам и посмотрел на цены. Увидев стоимость билета до Новой Осаки, немного успокоился: это оказалось не так дорого. «Синкансэны» были двух типов: «Хикари» и «Кодама». Подумав, он выбрал «Кодаму»: надо было экономить.
Коскэ обратился в окошко:
– Один билет до Новой Осаки.
Кассир внимательно посмотрел на мальчика и спросил:
– Студенческая скидка? Если хочешь воспользоваться, нужна справка из школы и талон на скидку.
– У меня нет.
– Тогда по обычной цене, да?
– Хорошо.
Кассир продолжал задавать вопросы о времени отправления, о типе билета – с нумерованными или ненумерованными местами, – и Коскэ отвечал наобум. Затем кассир попросил его немного подождать и ушел куда-то вглубь. Мальчик заглянул в кошелек. Надо бы купить и что-нибудь поесть.
И тут сзади кто-то положил руку ему на плечо:
– Можно тебя на минутку?
Коскэ оглянулся – за спиной стоял мужчина в костюме.
– А в чем дело?
– Хотел у тебя кое-что спросить. Пойдем-ка со мной, – властно сказал мужчина.
– Но я покупаю билет…
– Я ненадолго. Просто ответишь на пару вопросов. Ну, пойдем. – И мужчина схватил Коскэ за руку.
Его захват был крепким и властным, не предусматривающим возражений.
Мужчина привел Коскэ в какой-то кабинет. Хоть он и пообещал, что не отнимет много времени, мальчику пришлось проторчать там несколько часов. Дело в том, что на вопросы он отвечать не стал. Как тебя зовут да где ты живешь – это было только началом.
7
Человек, который подошел к нему у кассы, оказался инспектором из отдела полиции по работе с несовершеннолетними. Судя по всему, эти инспектора патрулировали Токийский вокзал в штатской одежде, потому что с окончанием каникул появлялось много беглецов. Увидев Коскэ, который в пропотевшей футболке неуверенно шел через здание вокзала, полицейский сразу понял, в чем дело. Он пошел за мальчиком до кассы и, улучив момент, подал сигнал кассиру. Тот вовсе не случайно отошел со своего рабочего места.
Все это инспектор рассказал Коскэ, чтобы хоть как-то разговорить мальчика. Он явно не ожидал, что случай окажется таким сложным. Наверное, рассчитывал, что, как обычно, узнает имя и адрес, свяжется с родителями или со школой и попросит, чтобы за беглецом приехали.
Но Коскэ никак нельзя было рассказывать о себе. Если он назовется, придется признаться и в том, что родители втайне покинули дом.
Даже после того, как из вокзального офиса Коскэ перевезли в полицейское управление, он продолжал молчать. Ему принесли онигири и ячменный чай, но он не сразу рискнул взять что-нибудь. Есть хотелось до смерти, но он чувствовал, что, если примет еду, придется отвечать на вопросы. Видимо, уловив его мысли, полицейский улыбнулся:
– Да поешь ты. На время объявляю перемирие.
И он вышел из комнаты.
Коскэ затолкал в рот рисовый колобок. После вчерашнего семейного ужина из остатков карри он ничего не ел. В рисе, кроме маринованной сливы, ничего не было, но ему этот колобок показался самой вкусной едой в мире.
Вскоре вернулся инспектор.
– Ну как, будешь говорить? – с порога спросил он.
Коскэ опять потупился.
– Значит, не будешь. – Мужчина вздохнул.
Зашел еще один человек, они стали о чем-то переговариваться. Из доносившихся до него обрывков разговора Коскэ понял, что его внешность сопоставляют с заявлениями о потерявшихся детях.
Его волновала школа. Если они запросят все средние школы, правда выяснится очень скоро. Садаюки вроде предупредил учителей, что они неделю пробудут за границей, а вдруг в школе что-то заподозрили?
Настал вечер. Коскэ второй раз накормили в той же комнате. На ужин ему дали тэн-дон – плошку риса с тэмпурой. Это тоже было вкусно.
Инспектор совершенно измучился и умолял мальчика назвать хотя бы свое имя. Коскэ даже стало его немного жаль, и он пробормотал:
– Фудзикава.
Инспектор встрепенулся.
– Что ты сказал?
– Фудзикава. Хироси.
– Что?!
Мужчина поспешно схватил бумагу и ручку.
– Это твое имя, да? А как пишется иероглифами? Нет, лучше сам напиши.
Коскэ взял ручку и бумагу, которые полицейский ему протянул, и написал имя и фамилию. Назваться вымышленным именем пришло ему в голову внезапно. Фудзикава – потому что они остановились на стоянке «Фудзи-кава», река Фудзи, только записал он это не «река богатых самураев», а «глициниевая река». А для имени «Хироси» он взял второй иероглиф из «Всемирной выставки».
– А живешь где? – спросил инспектор.
На это Коскэ отрицательно помотал головой.
Ночевал он все в той же комнате. Ему принесли раскладушку и одеяло, в которое он завернулся и крепко проспал
