тот. — О чем уже не раз известил Люцию. Я выполнил свою часть договора. Выполните и вы свою.
— А что, если ты знал, что Джером недееспособен, а? Поэтому ваш поход вышел таким гладким — без сучка, без задоринки? Довели ваши клятые Кураторы человека до комы, теперь он им просто-напросто без надобности, вот и отдали его без проблем? Что скажешь?
— Скажу, что вы страдаете паранойей, — с достоинством сказал Несторий. Впрочем, он сделал полшажочка назад — от греха. — Такое предположение требует сложного расчета, на который у меня не было ни времени, ни возможностей. К тому же Джером узнал Люцию.
— Узнал?
— Он назвал ее по имени, когда мы вошли в то помещение, где он содержался.
Неслышно подошла Ива с ошейником в руках. Несторий жадно уставился на него.
— Ива, как извлечь из него те фрактальные штуки, которые блокируют магию? Я бы с ним поговорил по душам!
— С помощью специальной аппаратуры. Без них любая попытка вынуть импланты закончится смертью.
Несторий отшатнулся от нас.
— Хотите нарушить договор?
— Да кому ты сдался? — с отвращением сказал я. — Бери свой ошейник и проваливай.
Не веря своему счастью, Несторий осторожно, словно боясь обжечься, взял у Ивы ошейник и тотчас нацепил на шею. Щелкнули замки, и стрим, судя по всему, возобновился.
— Меня вынуждены были отпустить! — возвестил Несторий в пространство. Он снова напялил на себя наглую ухмылку. — Потому что они поняли, что сломить Нестория БуфСола невозможно! Ха-ха!
Он побежал вниз, в обратном направлении, продолжая болтать “на камеру”.
Тем временем над восточными горами, в недрах которых проходил туннель, ведущий из Поганого поля в Прикордонье, ослепительно вспыхнул краешек солнца.
— Как я понимаю, сегодня обойдется без терактов? — уныло спросил я Иву.
— Видимо, да.
Джерома разместили в его собственном шатре, под присмотром симплов. Прибыли лучшие в становище лекари и шаманы, чья волшба специализировалась на диагностике заболеваний и их лечении. Мы с Витькой сходили туда от нечего делать, но перед шатром столпилось слишком много народа, и мы ушли. Было дико скучно и как-то невыносимо муторно. Должно произойти множество важных вещей, но ни одна из этих вещей не спешит происходить. Все ждали Секуляров, но Секуляры будто вымерли — или все-таки Кураторы полностью закрыли им путь в Прикордонье своими интригами. Несторий, правда, больше никого не ждал. Вот кто счастливый человек! Мы с Ивой и Витькой (с которым поделились информацией о возможном теракте) ждали взрыва, но ничего не взрывалось. Отщепенцы ждали пробуждения Джерома, но старик по-прежнему пребывал в коме. Хуже ожидания — только ожидания сразу многих вещей, которые словно сговорились в том, чтобы заставлять тебя ждать дальше…
Я бродил и надоедал всем подряд. Поглядел, чем заняты наложницы — они готовили мази и крема на основе растертых в ступке трав и какой-то слизи, происхождение которой я предпочел не уточнять. Прогулялся вместе с Артуром к загонам для скота и пересчитал бывших гришановских коров, быков, овец и лошадей — теперь это все мое движимое, блеющее и мычащее имущество.
Я был просто идеальным ведуном — “пано” — для этой дружной семейки из двух “мамочек” и одного сыночка. Большую часть времени дома я отсутствовал, а когда наконец явился, совершенно не лез в устаканившийся образ жизни. Азалия, Катерина и Артур распоряжались движимым и недвижимым имуществом, получая все дивиденды в виде молока, мяса и шкур. Я решил про себя, что перед уходом назначу Артура будущим владельцем всего этого хозяйства. Он — ведун, а потому право имеет. Заведет симплов, которые будут помогать матери и “тете”, и станут все они жить-поживать в свое удовольствие.
Еще я прогулялся с Витькой на поле брани — сегодня оно было совершенно пустынным. Сторона россов будто вымерла. Никто не показывался возле построек, никто не летал на такси, никто не пришел из-за похищенного из лаборатории Джерома.
То ли им глубоко плевать, то ли готовится какая-то особенная гадость, а сейчас — затишье перед бурей.
Мне надоело бесконечно обсуждать будущее, и большую часть времени я или молчал, или обсуждал мелкие бытовые темы. Ива тоже помалкивала. Витька вместе с Артуром осваивал верховую езду и учился стрелять из лука. Эти занятия его чрезвычайно увлекли — что и следовало ожидать от пацана.
Наконец, после сытного обеда, я завалился спать. Ночью-то не выспался. Приснился яркий идиотский сон о том, как в шатер приходит Габриэлла и говорит:
— Кира вышла замуж…
Я подскакиваю:
— Как вышла? За кого?
— За росса одного. Неважно. Ты его все равно не знаешь. Но он Сюзерен, большая шишка. Кира не будет ни в чем нуждаться.
— Я хочу с ней поговорить! — лепечу я, растерянный.
— Но она не хочет, — ласково говорит Габриэлла. В полумраке шатра на ее обнаженных руках светятся извилистые нити, собирающиеся в абстрактный узор. — Поэтому попросила сообщить тебе… Мне жаль, Олесь Панов. Но, с другой стороны, ничто тебя не держит в Росс, и ты вправе идти, куда душа пожелает. У тебя есть две наложницы, биобот, Витька и Артур. Уходите от Отщепенцев и живите в Вечной Сиберии, как председательская семья!
И я вдруг понимаю, что это просто идеальный вариант.
— Но, — возражаю я, кое-что вспомнив, — Око Ведьмы…
— Об Оке Ведьмы тебе сказала какая-то мутная шаманка с севера. Они там все дикие и тупые. Зачем ты веришь им? Нет никакого Ока Ведьмы, а если бы и было, оно тебе жить не мешает.
В шатер входит Ива, присаживается рядом с Габриэллой. Они улыбаются друг дружке и берутся за руки, как парочка влюбленных.
— Третью Иву поймали Кураторы, — говорит Ива. — И выпотрошили ее память. Помимо прочего узнали, что мы с тобой занимались сексом. Габриэлла показала запись этого Кире — она ведь должна знать, как ты развлекаешься в Поганом поле!
— Из-за этого она и вышла замуж за росса! — кричу я. — Зачем вы ей показали?
— Нет, не из-за этого. Она уже была на тот момент помолвлена…
— Ива, а ты на чьей стороне? — упавшим голосом спрашиваю я.
Ива нежно улыбается мне, потом смотрит на Габриэллу.
— Конечно, на стороне своих создателей. Знаешь, почему умботы Росс никогда не пойдут против россов? Думаешь, в нас есть три закона робототехники? Какая наивность эти три закона! Объяснение куда проще: нас сдерживает любовь.
С этими словами Ива начинает целоваться с Габриэллой. Две великолепные на вид женщины ласкают друг друга, причем одна из них на самом деле мужик, а другая — робот.
Я хватаюсь за голову и ору. Но крик не вырывается из глотки, зато уши
