В который раз уже это повторяет.
– Нет, – храбро ответила Ярина. – Не кажется.
Это стало ее делом с того мгновения, когда она взяла в руки самострел, чтобы защитить избушку и домового от разъяренных мужиков. Вроде недавно было, а словно целая жизнь прошла. Потому и нужно было разобраться, вряд ли Гор без причины оставил без крова толпу мирных нечистиков. Только отвечать он не спешил.
– Ну-ну. Если записалась в спасительницы нечисти от злобного колдуна, попирающего их свободы, я тебя разочарую. У меня есть все основания считать, что они состоят в сговоре с тем, кто похищает детей.
Говорил Гор быстро и заковыристо, как по писаному. Люди так не разговаривают. Хотя много ли она на своем веку чародеев видела. Тильмар, даже когда перед Нежкой перья распускал, так не выражался. А речи, слышанные в детстве, пусть и были мудреными, но не звучали настолько сухо и безлико.
– Зачем им это? – не дала сбить себя с мысли Ярина.
– Слушай, ты отстанешь или нет? – непритворно возмутился колдун. – «Зачем, зачем». Пойди у них сама спроси.
– И спрошу.
– Вперед. Водяной – первый в очереди. Он тебе с радостью все расскажет и грамоту нацарапает, что ни в чем не виноват.
Ярина смутилась. Водяной теперь не скоро ее простит, и простит ли?
– Я не у него спрашиваю, у тебя. Погоди… а кикиморы? – уцепилась она, не желая сдаваться. – Которые малыша спасли. Они тоже, выходит, в сговоре?
– Речь о домашней нечисти. Они не могли не заметить пропажу детей, но когда я расспрашивал, только руками разводили, да на лес указывали. Зачарованный, тайны свои хранит. Почему я должен им верить?
– И первым делом ты выгнал хранителей, оставил дома без защиты!
– Не суди о том, чего не знаешь! – взбеленился колдун. Ярина аж запнулась от неожиданности, он ухватил ее за плечо, придерживая, и сердито продолжил. – Пока я здесь, пропало всего двое детей. Двое! Против двух дюжин! Кого твоя любимая нечисть защищала до этого?
Не похоже, чтобы он врал, но домашние духи без причины не отгораживаются от чужой беды, они испокон веков живут бок о бок с людьми. Жалко, что теперь ни у кого не спросишь, разбрелись, небось, кто куда.
– Ты по-доброму говорить с ними пробовал или сразу обвинять начал? Вдруг они не виноваты?
Лицо у Гора вытянулось, он вмиг растерял свою горделивую уверенность, стал похожим на кота, у которого из-под носа утащили полное блюдце сметаны и предложили залезть за ним на чердак.
«Не пробовал», – сообразила Ярина. То ли просто не снизошел, то ли здесь еще что-то, чего она не понимала. А признаться он не хотел.
Она не успела порадоваться, что ловко его уела, колдун тут же пришел в себя.
– Как говорится, с кем поведешься, – усмехнулся он. – Ты половину луны назад лишнего слова выдавить не могла. А посмотри на себя теперь: вовсю зубоскалишь. Лучше бы чего-нибудь хорошего у нечисти набралась. Ты же веришь, что в них есть это хорошее.
Ярина едва не втянула голову в плечи по привычке, но удержалась. Он ведь снова увиливает, потому и язвит.
– Верю! – выпалила она, задыхаясь и краснея. – В них много хорошего, честного, людям бы поучиться.
Гор насмешливо фыркнул, но если и хотел ответить, то не успел – у избушки их поджидали.
На земле возле ворот сидела женщина. Простая рубаха без единой обережной вышивки обнимала гибкий стан, струились по плечам длинные, неприбранные, почти белые волосы. Женщина плела венок из сон-травы. Услышав шаги, она подняла голову, и Ярина против воли попятилась.
Глаза у незнакомки были поразительно огромные, водянисто-прозрачные. Лицо словно рябило, как речная вода в ветреный день, от этого черты постоянно менялись, только глаза оставались неподвижными и пустыми.
Ярина бессовестно юркнула за спину Гора, не в силах побороть суеверный страх. Не Переправщица ли явилась по ее душу? Но Гор с непривычным почтением поклонился.
– Здравствуй, Дара, – произнес он. – А где твой сын?
Берегиня! Ярина тихонько ахнула, но из-за ненадежного укрытия вылезти не спешила. На миг лицо женщины обрело четкость, явив печальную большеглазую красавицу, похожую на царевну из сказки, и вновь смазалось, зарябило.
– Здравствуй, чародей, – голос Дары звучал перезвоном весенних ручьев. – Свень в безопасности, не тревожься понапрасну.
Она перевела взгляд на Ярину: та едва не завопила и зажмурилась, не в силах смотреть в мертвые глаза.
Как охотник полюбил ее? Как это вообще можно любить? Существо, сидевшее у ворот, даже отдаленно не напоминало человека, от него веяло древней мощью и застарелой тоской. Добрейший из духов? Да в бункушнике больше доброты, он был пусть страшным, но привычным, понятным.
– Девочка боится, – рассмеялась Дара. Снова в воздухе зазвенели веселые переливы вод.
– Ты чего? – Гор в недоумении оглянулся на нее.
Ярина только головой помотала, наконец выпуская его локоть, в который нечаянно вцепилась.
– Оставь девочку. Она никогда не встречала таких, как я.
Верно. Не видела раньше и век бы еще не видеть. Бывает, что человек ломается под ударами судьбоносного молота и горя, тогда гаснет взгляд, навеки в нем поселяется тоска и боль. В глазах берегини не было ни малейшей искры жизни. Как на выжженной мертвой земле, засыпанной пеплом, на ней даже колючки проклюнуться не могут.
Она представляла тихую красавицу, которая никак не может прийти в себя после смерти мужа и боится перечить водяному, согласившись на добровольное затворничество. Ладно охотник, но как это существо могло полюбить человека? Оно было древним, может, еще дивь помнило.
– Яринушка… – зашептали сверху.
С частокола свесился домовой: бледный, взволнованный, волосы растрепаны, борода во все стороны торчит. На Дару он старался не смотреть, а при виде колдуна скривился, сплюнул, но промолчал.
– Вернулась.
– Прости, дедушка. Я тут…
– Знаю, горемычная, получил весточку-то, – Торопий шептал, то и дело косясь по сторонам. – Я ведь, старый дурак, уж в дорогу собрался, как же я тебя одну с супостатом оставлю. Хорошо за порог выйти не успел, такое началось!
– Потом расскажешь, дед, – прервал его «супостат». – Дара, зачем ты вышла?
– На жениха посмотреть. Мне вчера сорока на хвосте принесла, что сватали меня за иноземного купца, и что водяной тех сватов по берегу гонял, – весело улыбнулась берегиня. Тон ее никак не вязался со стремительно изменявшимся лицом, словно говорил кто-то другой, но Гора это не смущало.
«Он же не видит», – внезапно осознала Ярина. Берегиня явилась ему, какой хотела сама. Почему, интересно? А на нее, выходит, чары не действуют?
– Так что, сваха, покажешь жениха?
