проговорила она, с энтузиазмом потирая ладони. – Давай сюда!
Несколько сбитая с толку таким приемом, Журова протянула девушке поднос. Поставив его прямо на кровать, Даша жадно схватила пинцет и с аппетитом принялась за еду. Молча. С минуту Настя терпеливо ждала, не обратит ли пленница внимание и на того, кто завтрак принес, но, так и не получив никакой реакции, не выдержала:
– Да уж, как говорится, не дай Бог когда-нибудь так оголодать…
– А чё таоо? – с набитым ртом промычала Макаускайте. – А чё такого? – повторила она, проглотив кашу.
– Ну… Даже не поинтересуешься, где находишься…
– А что тут интересоваться? Известно где – в Тиньши!
– А откуда ты…
– Все просто, трутень, – не позволив ей закончить вопрос, хмыкнула Даша. – Там, прямо за стенкой, – небрежно махнула она рукой себе за спину, – комната, в которой раньше жил Рыжий. Год назад, перед уходом в пустыню, мы – он, я и Инна – оставили в ней на дверном косяке свои автографы… Вот ведь как: Инны и Рыжего больше нет, а подписи сохранились…
– Понятно… – пробормотала Настя. – Ну а зачем ты здесь, в Тиньши – не хочешь узнать?
– Какая-то очередная авантюра недостраты галактических изгоев, – равнодушно пожала плечами Макаускайте. – Вряд ли им – вам – нужно что-то лично от меня. Значит, от страты. Она и разберется. А мое дело – сидеть и спокойно ждать, пока вам не поотрывают хвосты – у кого они есть. Если при этом можно еще и подкрепиться, – кивнула она на уже почти опустевшую миску – почему нет?
– А вот тут ты ошибаешься, – покачала головой Журова. – Дело именно в тебе.
– Даже так? – повела бровями ее собеседница. – Что ж, это уже интереснее. И зачем же я тебе понадобилась, трутень?
– Да, я трутень, – как смогла спокойно проговорила Настя. – А до того была жнецом. Но еще раньше – человеком. И вот им-то и хочу стать снова. Но для этого мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь? – вот теперь Даша наконец соизволила удивиться. – Боюсь, ты явилась совсем не по адресу, трутень! Антидота у меня нет (откуда бы?), как и влияния в страте, чтобы сподвигнуть Всемогущих синтезировать его для тебя.
– Антидот – моя забота, – мотнула головой Журова. – Я достану его – и для себя… и для тебя.
– А мне-то он на что? – посмотрела на нее Макаускайте, как на умалишенную.
– Если мой план удастся, ты тоже можешь стать человеком!
– Я что-то не пойму, может быть, тебе кажется, что ты сейчас что-то такое заманчивое предложила? – нахмурившись, проговорила Даша. – Слышала я, что у трутней мозги встают набекрень, но чтобы настолько… Сойти с кастовой лестницы, да еще и вернуться за Порог? Серьезно, ты видишь в этом нечто привлекательное? Заметь, я даже не спрашиваю, что ты собираешься потребовать взамен – ибо такого счастья и даром никому не надо! И с доплатой не надо! Не говоря уже о том, что пришлось бы изменить страте… Стоп, кажется, я поняла! – сама себе кивнула она. – Три основателя-предателя – и каста распускается… Ты, судя по всему, первый отступник и готовишь мне роль второго. А третий кто? Хотя неважно, – мотнула она головой. – Что, таков твой план?
– В общих чертах – да, – признала Настя.
– И за всем этим, конечно же, стоят сеятели, – не спросила – уверенно заявила Макаускайте. – Кроме них, никому в галактике это не нужно. Вот где ты собираешься взять антидот – у них… Что ж, разочарую: ничего у вас не выйдет. По крайней мере, не за мой счет!
– Почему? Ты же не была добровольцем, – напомнила собеседнице Журова. – Тебя обратили насильно!
– Не подскажешь, по чьей инициативе? – недобро прищурилась Даша. – Эх, знала бы ты, как я тебя ненавидела, когда поняла, что со мной стало – и, главное, из-за кого! Только стальная воля Того-что-стоял-за-нами не давала мне вцепиться в твои волосенки… С ними, кстати, тогда у тебя побогаче было… В общем, пользуясь случаем, приношу извинения за то, что отравляла глупой злобой информационное поле вокруг тебя. Теперь-то я понимаю, что именно ты для меня сделала. И насколько неправа я была в своей невежественной ненависти.
– Не случись укуса трутня, тебя бы ждала смерть, – проговорила Настя. – Сейчас же я предлагаю тебе жизнь. Человеческую жизнь – ее у тебя отобрала не я.
– Не ты, – согласилась Макаускайте. – Меня убили сеятели. Те самые, которым ты, как я понимаю, нынче прислуживаешь. Впрочем, скажу честно: и им я благодарна. Останься я тогда жива – так и продолжила бы ползать, не зная (не подозревая даже!), что можно летать!
– Быть человеком – не значит ползать, – поджав губы, покачала головой Журова.
– А как еще это назвать? Ты стояла на кастовой лестнице – значит, не можешь не понимать разницу. Человек – мерзкая мохнатая гусеница, единственная достойная цель для которой – превратиться когда-нибудь в прекрасную бабочку. Я теперь бабочка. Даже ты, трутень, бабочка – просто другая. Типа, ночная. В хорошем смысле слова, – усмехнулась Даша.
– Ты говоришь, как наркоман, расхваливающий состояние кайфа, – не сдержавшись, поморщилась Настя. – Как и у него, твой мозг затуманен. Вы оба уверены, что нашли черный ход в рай – но это не так! – выкрикнула она, уже не сдерживаясь. – Не так!
– Почему же черный? – развела руками Макаускайте. – По-моему, самый что ни на есть парадный. Вот честно, не понимаю, что ты так цепляешься за прошлое. Ладно бы там тебя ждал Тимур – так ведь нет же, он здесь, с нами, за Порогом… Или… Ага, вот и ответ на вопрос, кто должен стать третьим, – догадалась она. – Ну и как, он согласился?
– Еще нет, – бросила Журова, почему-то решив, что прямую ложь собеседница сразу почувствует. – Но согласится!
– Что ж, это я даже в какой-то степени способна понять, – кивнула Даша. – Вы оба – не добровольцы и были дороги друг другу, будучи людьми… Одно к другому – это и правда может сработать… Но в
