в седле совершенно другое, нежели тарелка хорошей горячей еды.
Расправившись с порцией, я наконец-то подозвал трактирщика. Борн был бледный и какой-то напуганный, я же понимал, что и с места не сдвинусь, пока не поем. На голодный желудок наружу лез мой дрянной старческий нрав, а это могло обернуться проблемами для окружающих.
— Слушаю тебя, Борн, — сказал я, позволяя трактирщику сесть за стол.
— Господин! Мия! Пропала! — выдохнул Борн.
— Мия? — переспросил я.
— Моя племянница! Ну та, что в прошлый раз в бане вас… — Борн покосился на эльфийку и прикусил язык. — Короче говоря, она не вернулась домой!
— От Ольхи я слышал, что она весьма распущенная, — пожал я плечами. — Может, загуляла?
— Господин! Какие бы гулянки у нее не были, она всегда до полудня возвращалась либо к родителям, либо в трактир! — воскликнул мужчина. — А тут ни слуху, ни духу. И вместе с ней пропали еще две девушки! Я все выяснил!
— И чего ты от меня хочешь? — прямо спросил я, глядя Борну в глаза.
Мужчина отвел взгляд и помялся.
— Помогите найти племянницу, господин, прошу вас…
— Если она попала в беду, сходи в управу. В городе есть стража, пусть ищет, — ответил я.
По лицу Борна пробежала тень. Не верил он, что стража поможет. И мы оба знали, где могли задержаться три девушки не слишком высоких моральных стандартов, если подружки Мии были такими же, как и сама племянница трактирщика.
— Господин, в городе ее нет, мы с семьями ее подруг проверили все злачные места в Гирдоте… Господин…
Он не мог этого сказать, не мог просить меня о подобном. Солдаты Мордока все еще стояли лагерем на северной окраине и собирались сниматься, судя по слухам, только на рассвете.
— Ладно. Я понял тебя. Зови остальных и сходим.
— Остальных? Кого? — удивился Борн.
— Отцов, дядек, ответственных за девиц мужчин. Зови их. Если хотят, чтобы я помог. Тем более, я не знаю, кого искать кроме твоей племянницы, — ответил я Борну.
Солдатская жизнь проста и коротка, и жалование они очень часто тратили на вино и девок, ничего не оставляя на будущее. Так что логично, что три девицы, а, может, и больше, решили, что в лагере есть чем поживиться. Я же при мысли, что придется идти вызволять трех потаскух только поморщился. Судя по бледному виду Борна, Мия доставляла его семье одни лишь проблемы, и было бы проще, если бы девицу где-нибудь придушили и выбросили в канаву. Борн и его сестра оплакали бы потерю, погоревали и жили дальше, тем более, у него подрастали свои сыновья, Ольха была крепкой хозяйкой, да и сам Борн отличался здоровьем, как и его предки. А все эти проблемы только сокращали его век, чему я был не очень доволен. Не люблю перемены.
Но еще больше мне не нравилось то, что солдаты Мордока посмели поднять голову и сделать что-то подобное на территориях, где им не рады. Где им не рад я. Мне казалось, мое вчерашнее послание было вполне однозначным, а с учетом, что мстить за командира и сослуживцев никто не явился, солдаты правильно поняли мои намеки.
А тут — пропажа девушек.
Через полчаса в трактире собралась целая делегация. Полтора десятка мужчин: отцы, дядьки, братья. У некоторых в руках топоры, но в основном безоружные.
— Это оставьте тут, — кивнул я на инвентарь. — Не пригодится.
— Так это… — начал мужик с топором, но под тяжелым взглядом Борна потух и быстро спрятал инструмент за спину. — Понял вас, господин колдун. Тут оставлю.
Лиан тоже пошла со мной. Я просто не мог оставить девочку в трактире. Точнее, я бы с удовольствием оставил ее с Ольхой, но по блестящим глазам эльфийки я точно знал, что она сбежит и увяжется следом. Так что пусть будет тут, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас самое безопасное место во всей округе было как раз рядом со мной.
Вот такой странной делегацией мы выдвинулись к лагерю. На подходах нас попытались остановить, но едва завидев мою фигуру, солдаты делали вид, что у них есть дела где-нибудь в другом месте. Провожали нас тяжелыми, полными ненависти взглядами, но сделать ничего не могли. Сейчас я на полную высвободил свою темную ауру, и обычному человеку находиться рядом со мной было физически тяжело. Абсолютно все равно было только Лиан. Она, со своими серебристыми волосами, была словно маленькая рыбка-чистильщик, которая безопасно плывет в тени большого морского чудовища. За месяцы совместной жизни девочка то ли привыкла к моей силе, то ли она никогда ее и не пугала, ведь ее отметила сама Нильф.
— Командира сюда! — рявкнул я, становясь посреди лагеря.
В ответ — тишина.
— Я сказал, командира сюда! Есть разговор!
— С тобой никто не желает говорить, колдун, — послышалось от одной из палаток.
Навстречу мне вышел старый воин, судя по чуть более дорогому оружию и качественной, пусть и простой броне, это был десятник или сотник.
— Придется, — ответил я, улыбаясь мужчине и обнажая свои зубы. — Мы пришли за девушками. Они жительницы Гирдота и останутся дома.
Солдатская жизнь коротка, но жизнь солдатской подстилки еще короче. Я понимал, что девки сунули голову в пасть медведю, когда пришли сюда на заработки, особенно, после того, что я сделал с командиром этого отряда. Вероятнее всего, их оглушили, по-тихому связали, и будут пользовать в пути, пока они не отдадут концы от бесконечного насилия и истязаний. Обычная практика для солдат даже славной королевской армии Брима, не говоря о дружинах аристократов или вот таких вот карательных отрядах самозваных князьков. Шлюха может выжить на марше только при наличии покровительства со стороны командования, сутенера и злобной охраны, которая будет защищать работниц, да и то, если они идут в составе отдельного каравана следом за войсками. Во всех прочих случаях это верная смерть.
— Какими девушками? Нет тут никого. Убирайся, колдун. И деревенщин своих забирай, пока я не приказал поднять вас на копья! — рыкнул на меня десятник.
Этого я только и ждал. Еще сильнее улыбаясь, я потянул из-за пояса свой кинжал. Даже меч из комнаты брать не стал, ни к чему он тут, в лагере нет достойных противников, а меч чистить намного дольше и сложнее. Справлюсь ножом.
Десятник хмыкнул и отвернулся, показывая, что не боится меня.
— Проваливай отсюда, колдун, или… — начал мужчина, но закончить на успел.
Из-под земли, по зову моей печати, появились ладони порабощенных душ, которые схватили десятника за ноги и повалили на землю, надежно фиксируя мужчину в грязи. Выглядело это со стороны, наверное, даже жутковато. Будто бы умершие
