и отошёл. Он подступил к парню в кандалах и вытащил нож.
– Стой! Не надо! – охнула девушка, но было поздно: колдун сделал новый надрез на теле узника и припал к его крови. Только хорошо присосавшись, крод, наконец, оторвался.
– Чистая! Свежая! Не порченная одержимостью! Каждая капелька дорога!
Он говорил, а жилы его набухали. Лицо покраснело, в глазах появился бешенный блеск, а тело задрожало от возбуждения:
– Я чувствую, как растёт во мне сила! Глотка вашей крови хватает, чтобы неделю не есть и не спать! Вот что Навья кровь делает! Эта сила так велика, что спятить можно! Ты становишься сильнее, чем сама Навь, ты способен на всё! Ты повелитель Зимы, тебя не убьют холода или голод!
Но вдруг он закашлялся и согнулся, и выблевал на ободранный пол багровую рвоту. Его стошнило только что выпитой кровью, а может даже своей. Лиска брезгливо попятилась от окудника, глядя, как тот дрожит от слабости и пытается разогнуться.
– У всего есть своя плата… – устало рухнул окудник на скрипнувший стул. – Если пьёшь навью кровь – умрёшь, как и все остальные, кто с Навью связался – зависит от того, сколько выпил. Если понемножечку – проживёшь до самой старости, а вот если пьешь её каждый день и по многу, то сдохнешь быстрее. Но всё равно ты умрёшь, причем в страшных муках. А они не знают об этом…
Колдун рассмеялся и мотнул головой в сторону пленника:
– Они не знают об этом, потому что сами от такого никогда не сдыхали! Если Навь выпьет кровь другой Нави или смешает её через раны – всякое может случиться. Обычно – распаляется страсть, или подчиняется воля. Бывает и одержимость, которая, впрочем, быстро сходит на нет. Но они никогда не сдыхают! А вот с людьми всё иначе…
На лицо колдуна вернулась нездоровая бледность, кажется, крод привык к своим приступам:
– Люди корчатся в норах, выворачиваются наизнанку, харкают и страдают. Подземники зовут это «Заразой Чернушек», морщатся от вида больных рабов, не слушают кашель и не жалеют их. Они думают, что болезнь пришла к ним с поверхности, будто она давно живёт в оседлых общинах. Но это не так – это они ядовиты! Если хочешь прожить свой срок полностью – держись подальше от Нави!
Пленница опасливо посмотрела на юношу, ей стало страшно приближаться к нему. Она забыла, что на её собственном лице Очи Тьмы, а вот колдун не забыл. Окудник начал медленно подкрадываться к девушке и приготовил свой нож с изогнутым лезвием. Заметив это, воровка тут же отскочила в угол маленькой камеры.
– Дядька, не подходи ко мне! Я с тобой не шучу! Я не Навь, я только девица простая и больная вся! Тронешь – сам заразишься, этой самой… Заразой Чернушек!
– Дура ты, – рассмеялся крод. – Слушать надо внимательно: нет никакой «заразы», есть отравление кровью! Но тебе-то оно не грозит, коли ты сама дочка Нави. Вы свою кровь охотно хлебаете, когда язык режете о клыки. Только ваша собственная кровь вам подходит, от неё вы сильнее становитесь! Поделись и ты со мной этой силой! Поделись своей кровью!
Он налетел на Лиску, попытался схватить её за тощие плечи, но девушка увернулась и тут же отскочила в другой угол комнаты.
– Дядька, не трогай меня! У меня других болячек полно! Меня есть совсем нельзя – я костлявая, на один гнилой зуб и положишь! Лучше отпусти по-хорошему! У меня в Доме знакомцев полно, сам городничий мне в ножки кланялся! Я там каждого гнёта знаю и сыновей Славомира: Витоню знаю, и даже Буяна! Они сейчас ватагу на тебя собирают, придут сюда, налетят вихрем, ничего от Кроды твоей не останется!
– Никого ты не знаешь! – взревел колдун и вновь попытался броситься к Лиске, но она ловко вывернулась из-под рук. Нерв свирепел с каждой секундой всё больше. – Тебя бродячий скиталец за грошик показывал! Он тебя в лесу поймал и на привязи таскал, как дикого зверя! Мне верные люди всё рассказали, всё выведали и подслушали про ваши в Доме дела!
Крод шипел и медленно подбирался к воровке. Но никто лучше Лиски не умел уклоняться и ускользать от разных охальников в тесных избах. Надо было только добраться до двери.
– Совсем ты, дядя, шуток не понимаешь! Я в Доме знатная дама, мы только со знакомцем моим дурковали, для себя потешались! Конечно меня никто трогать не станет, ведь все знают, что я дочка покойного Славомира!
– Его дочке уже сорок Зим, она всю жизнь в лесах возле общины жила! Её там от Красного Ивана прятали! С охранником своим сошлась, пятеро детей у них родилось!
– Значит внучка!
– Стой, гадина!
Крод бросился за воровкой, но Лиска проскочила мимо него, со всей силы ударила в дверь, и, на удивление, та оказалась открытой. Но свобода кончилась быстро, в полутёмном коридоре её тут же схватил Темноврат. Пока Лиску тащили обратно, девчонка упиралась и визжала на всю тюрьму:
– Пусти, чувырло драное, охреневший бабкин внук! Что б тебе ежей задницей рожать, да на морозе подмываться! Мордосуй оседложопый! Полыхаща печь в развалку!
Под конец она с пеной у рта выплюнула последнее, самое страшное и особо прибережённое ею ругательство:
– Хронометр!
Но даже оно кродов не остановило:
– Пробуй, Нерв, я держу! – крикнул Темноврат, прижимая девчонку к голому полу. Лиска извивалась, но никак не могла вырваться. Окудник схватил
