приготовилась к долгому объяснению.
— Вчера я поняла одну вещь. Отпечатки душ держатся на этом свете одним чаще всего нехорошим воспоминанием, пока негативная сила эмоций, спровоцированных им, не развеется. Подпитывая призрака, ты оттягиваешь время полного упокоения.
— Но Чок игривый и веселый! Вчера почти загнал на кухне мышь! О каких плохих воспоминаниях ты говоришь? — ушел в оборону Лось и даже руки на груди скрестил.
Бедная мышь! По себе знаю, каково это, когда за тобой гоняются призраки.
— Он лишь транслирует то, что ты в него вкладываешь… У тебя ведь нет никакой аллергии, тогда зачем?
Терри вздохнул так, будто сейчас ему придется признаться в чем-то страшном, встал и вышел из гостиной.
Через секунду послышались отдаленные крики:
— Чок! Чок! Чок!
Вернулся он уже с котом, как само собой разумеющееся держа призрака за шкирку светящейся рукой.
— Закрой глаза, — сказал Лось.
— Ты же не сделаешь ничего, о чем я потом заставлю тебя пожалеть?
— Закрывай.
На этот раз я послушалась.
— Видишь?
Я хотела было возмутиться, что с закрытыми глазами вряд ли можно что-то увидеть, но вовремя замолчала. На обратной стороне моих закрытых век тонким контуром, словно обозначенный пером, обрисовывался кот, зависший на руках у Терри.
Мне никогда и в голову не приходило закрыть глаза в присутствии вызванных духов! Такую жуть они наводили.
— Но теперь тебе точно не понадобится компания призрака, — уже мягче сказала я.
— Представь, мы сегодня уедем на этот треклятый обед, а он, бедняга, будет сидеть в одиночестве и постепенно таять… — Тон Лося был таким жалостным, что прослезился бы даже самый матерый некромаг.
— Хорошо.
— Мы его оставим?
— Мы его развеем прямо сейчас. Я читала, что силу, вложенную в отпечаток, можно попробовать втянуть обратно.
— А это не больно?
— Мне или коту? — приподняла бровь я, встала и подошла к Терри.
Настроение стремительно портилось. Эксперименты с некромагией, как правило, не сулили ничего приятного. Пререкаться по поводу призрака можно было еще долго, поэтому, не оставляя Лосю времени на ответную реплику, я сделала то, что считала правильным: сунула руку в фантом и втянула энергию.
На секунду меня словно ударило о нечто твердое, да так сильно, что выбило воздух из груди. Перед глазами потемнело.
Видение мелькнуло так быстро, что в первое мгновение я не смогла его даже понять, а затем земля ушла из-под ног… лап?.. и меня снова шарахнуло со всей силы.
Очнулась я от голоса Терри и его попыток привести меня в чувство. Рядом стояла служанка с кувшином воды, которую явно собирались использовать не внутрь меня, а снаружи.
Я попыталась опереться на локоть — чтобы избежать водных процедур, надо было подать более явные признаки жизни. Позвоночник прострелила резкая боль.
— Ох! — Я легла обратно.
— Что с тобой было? — Гесс Ярин испуганно склонился надо мной. — Где болит?
Болело почти везде.
— Понятия не имею, — ответила я сразу на оба вопроса. — Как Чок?
— Исчез, — с обидой отрезал Терри, припоминать призрака он мне будет еще долго.
Кот… Я сделала еще одну попытку подняться, и на этот раз мне удалось. Пришлось прокрутить в голове видение еще раз.
Я мысленно вернулась к той краткой секунде после первого удара.
«Ночь. Парк. Три женщины бежали впереди… Одна из них тяжело и неуклюже — хозяйка. Позади была угроза, от которой надо защитить…»
— Позвать целителя? — спросил Терри, и я поймала себя на том, что пялюсь бессмысленным взглядом в противоположную стену.
— Не надо. Помоги мне сесть в кресло и не трогай меня пару минут.
Эти минуты понадобились, чтобы сложить в голове новые кусочки мозаики.
Далекий предок Ролана привез с Иланки так называемую принцессу с двумя служанками и котом.
И если верить призраку (а не верить ему у меня нет никаких причин), кот погиб в попытке защитить свою беременную хозяйку, которая по каким-то причинам решила сбежать из замка. Наши с гессом Северином предположения были неверны. Чока убили не после смерти иланкийки, Смеры… а до.
Что же там такое случилось? Кем на самом деле был Ральф Северин, если беременная женщина так отчаянно пыталась сбежать от него? Исторические хроники выставляют гесса заботливым наместником земель, искусным магом и верным подданным короны, но мне ли не знать, что красивая снаружи картинка совсем по-другому выглядит изнутри.
От размышлений голова шла кругом, а тело начинало болеть так, будто это меня, а не Чока кто-то со всей силы приложил о дерево.
— Мне надо полежать, прежде чем отправляться на обед к О’Бозам, — сказала я обеспокоенному Терри в надежде подлечить себя за пару часов до того состояния, когда предстоящая поездка в экипаже перестанет казаться пыткой.
Запишу это здесь и помечу яркой закладкой.
НАЙДИ УЖЕ НАКОНЕЦ УЧИТЕЛЯ ПО НЕКРОМАГИИ! И КАК МОЖНО СКОРЕЕ!
***
Собираясь на обед в честь помолвки Флоры, гесса Версавия надела самое темное из своих платьев: недостаточно траурное, чтобы вызвать скандал, но мрачное настолько, чтобы окружающим было ясно, как она относится к затее в целом. На ее полной шее красовалось жемчужное ожерелье — «непролитые слезы по юной невесте», как с апломбом представила украшение его обладательница.
Хотела бы и я быть столь последовательной в своем внешнем виде, но гардероб задорной авантюристки Маи Лакшин не предполагал иных эмоций, кроме радостных. Поэтому в экипаж к крестной я села в платье цвета морской волны, расшитом по рукавам мелкими беспечными маргаритками.
Терри явно откопал в шкафу один из своих старых костюмов, который теперь жал ему в плечах, отчего несчастный постоянно ими передергивал. Если прибавить ко всему то, что Лось практически перестал разговаривать со мной и матерью после принудительного развоплощения Чока, настроение у нас было не самое радужное.
И будто чтобы сделать его еще хуже, на подъезде к Ручьеву Камню экипаж встал.
— Что происходит? Почему не едем? — в нетерпении обратилась крестная к кучеру.
— Карета Северинов застряла, гесса.
Я раздвинула шторки и выглянула: действительно, за вместительным ландо Биргитов стояла карета Северинов, лошади которой отчего-то ни в какую не желали приближаться к парадному крыльцу.
— Пойду посмотрю, — вызвался Терри, распахнул дверцу и выпрыгнул на дорогу.
— Я тоже не прочь пройтись, — вдруг объявила гесса Версавия и, к неудовольствию сына, последовала за ним. — А ты, Августина?
Оценив текущее состояние
