нависает надо мной, уголки его губ приподняты в подобии гордой улыбки. Я почти не напрягалась, но чувствую себя усталой и уютно, и когда он ложится рядом со мной, притягивая меня к себе, мои мышцы мягкие и вялые.
— Теперь ты будешь спать. Он целует меня в лоб, пока я лежу, свернувшись у него на груди, как ребенок.
— И спи спокойно.
Глава 26
Я сажусь, скрестив ноги, на траве напротив Роз, и разламываю свой лишний кусок хлеба пополам, предлагая немного ей. Пока не выяснится, что я украла его для нее, охранники не будут с нами возиться.
— Мне нужна твоя помощь, Роз. Оглядывая окрестности, я говорю тихо, чтобы не привлекать внимания не только охранников, но и девушек, которых выбрали в качестве маленьких птичек для доктора Эрикссона.
Сосредоточенная на своем хлебе, она пожимает плечами и кивает.
— Да, конечно. Что тебе нужно?
За то время, что я ее знаю, я никогда не просила ее о многом, в смысле одолжений. Я никогда ни в чем не нуждался так сильно, как сейчас.
— Информация. Возможность.
Сдвинув брови, она делает паузу на полпути и поднимает взгляд.
— Какую?
Я наклоняюсь еще немного и отрываю маленький кусочек хлеба.
— Я хочу выйти. С Валдисом.
— Ты с ума сошел? В этом месте нет выхода. Поверь мне, я бы уже нашла его.
— Грузовики с припасами. Мне нужно, чтобы ты выяснял, когда они отправляются каждую ночь.
— Хорошо, я просто собираюсь сказать тебе прямо сейчас, что это нежизнеспособный вариант. Грузовики с припасами тщательно проверяются сейчас, после того как сбежал последний объект. Они находятся под усиленной охраной в погрузочных доках.
Иногда Роз приходилось перевозить тела в грузовики. Не тела мертвых субъектов — они отправляются прямиком в мусоросжигательную печь, — а тела случайных врачей, которые выбиваются из сил в этом месте и получают милое маленькое погребение обратно в Шолен.
Запихивая в рот кусочек хлеба, я не решаюсь прожевать. У меня вообще не было особого аппетита в последние два дня, что неслыханно.
— Я должна попробовать. Скоро они собираются отправить Валдиса вниз, в туннели.
— Какие туннели?
— По словам доктора Тимса, под больницей есть туннели, где содержались ранние Рейтеры первого поколения. Он говорит, что противоядие от Драги там, внизу, но сначала ты должен справиться с этими Рейтерами.
— Господи. Она качает головой, отправляя в рот кусок хлеба.
— Я даже представить не могу, как выглядят эти ублюдки, — говорит она с набитым ртом.
— Иногда это место пугает меня до чертиков. Вчера? Мне пришлось отнести несостоявшийся плод в мусоросжигательную печь. Дрожь сотрясает ее тело, ее глаза смотрят куда-то вдаль, как будто она смотрит на это прямо сейчас.
— Даже не выглядело по-человечески.
— Эти твари самые чистые, и по словам доктора Тимса, они самые жестокие из всех.
Пыхтя носом, она оглядывается по сторонам, предположительно в поисках кого-нибудь поблизости.
— Я поговорю с Кенни. Посмотрим, что я смогу выяснить.
— Что… подводит меня к части моей просьбы «Возможность». Когда отключится электричество, мне нужно, чтобы Кенни помог отвлечь внимание. Каждую ночь больница отключается, чтобы сохранить энергию на день. Некоторые отделения, например, несколько исследовательских лабораторий, работают на больших генераторах, которые также питают камеры и замки для проекта Альфа.
— Мне нужно, чтобы он поменял камеры.
— Кали… Она наклоняется вперед, ее челюсть сжата от явного разочарования.
— Ты вообще понимаешь, о чем просишь? она шепчет.
— За такое они выпотрошат его и скормят Рейтерам. И как ты планируешь вызволить своего маленького принца из камеры? Она будет заперта.
— Медуза сказала, что они смогли переключить компьютер на распознавание отпечатков ее левой руки. Если Кенни сможет связать меня с камерой Валдиса, я смогу вытащить его.
— Кенни, Кенни, Кенни. Ты понимаешь, что я всего лишь время от времени делаю ему минет, верно? Не похоже, что мы влюблены, или у него есть какие-то причины делать это для меня. Не то чтобы он никому об этом не рассказывал. Я имею в виду, что он вообще получает от этого? Что получаю я?
— Идите с нами. Вы оба. Мы все четверо можем выйти.
— И куда идти? Бродить по пустыне, и тебя затаскивают в гнездо Рейтерам? Или забирают и продают мародерам, чтобы они занимались разведением? У меня здесь приличная работа. Да, иногда это дерьмово. Отстойно то, что они делают, но по крайней мере, я не там, живу под камнями, чтобы спрятаться.
— Ты уже забыла, Роз? Ты забыла те первые ночи, когда ты была здесь? Что они забрали у нас? Я качаю головой, оглядываясь назад, туда, где «Рейтеры» расхаживают по загонам позади нас.
— Там, у нас есть выбор. Здесь? Мы животные, расхаживающие по клетке в ожидании того дня, когда нас позовут в мясокомбинат. Так называется отделение больницы, где отбирают образцы костей и плоти по кусочкам для исследования. Этим субъектам не требуется много времени, чтобы умереть, поскольку они обычно несут в себе что-то, что интересует врачей.
Ее взгляд опускается на колени, и она доедает последний кусочек хлеба, проглатывая его.
Я отламываю еще один кусочек от своего и протягиваю ей, который она принимает.
— Я всегда умираю с голоду, — говорит она со смехом.
— Кажется, никогда не бывает достаточно еды, чтобы утолить голод.
Ее комментарий не требует от меня ответа. Все здесь голодают, включая меня.
— Я помню ночи, когда мой отец убивал кролика или оленя. Как хорошо это ощущалось в наших животах. Как сытно. Я давно себя так не чувствовала, — говорит она, прежде чем отправить хлеб в рот.
— Я посмотрю, что я могу сделать. Никаких обещаний, хорошо?
Кивнув, я кладу свою руку на ее и улыбаюсь.
— Спасибо.
— Ты хоть представляешь, сколько члена мне придется проглотить для этого?
Мы оба хихикаем, и я доедаю последний кусок хлеба.
— Ты влюблена в него. Твой Чемпион. Ты любишь его, верно?
Я пожимаю плечами, подтягивая колени к груди.
— Я не знаю. Я никогда раньше не чувствовала такой любви.
— Ты должна быть влюблена, чтобы захотеть сделать что-то настолько глупое, как это. Это для него, верно? Я имею в виду, ты никогда не говорила о том, чтобы выбраться отсюда до него.
— Думаю, я только что нашла причину.
— Хорошо. Потому что, если что-то случится с тобой, или со мной, или с Кенни, я хотела бы знать, что за этим стояла веская причина. Любовь — единственная веская причина.
Опускаю взгляд, смаргиваю слезы, с которыми боролась большую часть дня.
— Если они отправят его вниз в эти туннели, и я потеряю его, я умру. Я… съежусь и умру.
Она переплетает свои руки с моими и сжимает.
— Тогда нам лучше убедиться, что этого не произойдет.
Я лежу на боку, уставившись на то, что было бы стеной, если бы я могла видеть сквозь черноту. Только в комнате Валдиса я получаю немного света из коридора ночью,
