Оно и хочу убрать его. К тому же его сын связан с этими призраками, а это бросает тень на самурайскую верность и доблесть. Вот сейчас мы закончим с последним испытанием господина
— Я будущий дайме! — крикнул из мешка Гоэмон. — Я прохожу испытание воздухом! Ох, как же я рад, что мне осталось всего одно испытание! Как же я рад, что скоро буду править Эдо под началом нашего великого сёгуна Токугавы! Да, меня укачивает, но я вытерплю сколько будет нужно!
Прямо как по писаному чешет. Мне оставалось только важно кивать в такт его словам.
Глаза Никко из восточных превратились в европейские. Он непонимающе заморгал:
— Но как же так? Как же так? Почему он? Почему этот незнакомец, а не ваш верный слуга? Госпожа Тиба, я же все эти годы служил вам верой и правдой! Да мы же вчера плечом к плечу рубились с этими призраками, а теперь…
— А что теперь? Господин Никко, ты изволишь сомневаться в моих намерениях? — я даже свел брови к переносице.
Последний из пятерки тут же бухнулся обратно кланяться. Прямо как заведенный… Его спина распрямлялась и тут же сгибалась с такой скоростью, что привяжи ко лбу топор — на месяц можно было бы дров нарубить.
— Госпожа, но если этот ваш слуга очень верный и благородный муж, то может быть мы его попробуем на роль даймё? — спросил негромко Норобу.
— Да! Да, добрый монах! Я самый верный и благородный слуга госпожи Тибы. И я с радостью… ик! С радостью приму этот пост! Я буду очень строгим и невероятно справедливым! Под моей рукой Эдо расцветет!
Никко валялся в наших ногах, а меня так и подмывало дать ему короткого пинка, чтобы он лег рядом с десятью простынками…
— Но господин Мицухидэ уже выдержал испытание землей и молнией, теперь подходит к концу испытание воздухом и останется только испытание водой и огнем… — как бы задумчиво произнес я.
— Госпожа! Я могу выкупить у господина Мицухидэ его испытания и… Я с радостью пройду всё остальное! — снова начал кланяться Никко.
— Да я ни за что не продам свои испытания. Ни за что на свете… Даже за девятьсот золотых! — выкрикнул догадливый Гоэмон из мешка.
— А за тысячу? За тысячу полновесных золотых кобанов? — тут же ухватился за поданную мысль Никко.
Конечно, даже в пьяном угаре ему хватило ума быстро подсчитать, что дайме может отбить вложенные деньги за полгода. А потом… Потом власть и богатство, золото и женщины…
— Это же целое состояние! — подал голос Норобу. — Я бы согласился. Всё-таки дайме это такая должность, когда нужен твердый характер и умение брать на себя ответственность. Это не просто так, это серьезный выбор!
— Да! — воскликнул Никко. — И я могу! Эти монашеские речи обо мне! Я справлюсь! Я всегда только за ответственность!
Я остановил свой пляс и потер подбородок, как будто в задумчивости. Потом поднял голову вверх, словно спрашивая совета у луны. Луна как обычно пофигистически отнеслась к просьбам копошащихся внизу людей. Ведь наша жизнь для неё не длиннее моргания глаз…
— Что же, если господин Мицухидэ согласен уступить свои испытания и свой будущий пост в обмен на жалкие полторы тысячи золотых кобанов, то я не буду этому препятствовать! — наконец вынес я свой вердикт.
— Конечно-конечно, только я говорил о тысяче… — жалобно пролепетал Никко.
— А я иду, шагаю по Эдо! — снова затянула Аки Тиба и начала приплясывать.
Это внушение сработало как по волшебству — Никко тут же бухнулся в ноги:
— Госпожа Тиба! Я согласен! Согласен! Я сейчас! Сейчас…
Он задом попятился в свои ворота, беспрестанно кланяясь. Мы же с Норобу освободили Гоэмона из плена мешковины.
— Давай, дуй до дома господина Оно и проверяй, чтобы всё было готово. Мы скоро подойдем. И найди ещё один мешок… — проговорил я.
— За этим дело не станет, — тихо проговорил Гоэмон, а после растворился в тени деревьев гинкго.
Дальше за ворота выскочил Никко с четырьмя связками золотых монет. Они даже ночью сверкали так, что невольно притягивали взгляд. Норобу тут же нацепил эти связки на себя и прикрыл полами одежды, чтобы не светить лишний раз.
После этого он кивнул пятому самураю:
— Я передам куда нужно. И прослежу, чтобы ни одна монета не миновала своего владельца.
Никко же встал на дно мешка и с надеждой взглянул на меня:
— Госпожа Тиба, а меня точно посвятят в дайме? Неужели за все года моей верной службы я получу достойную награду?
— Получишь, — с улыбкой произнес я. — Сколько заработал, столько и получишь. Осталось пройти испытание огнем и водой, но они будут легкими и приятными, словно в онсене побываешь. Единственное условие — нельзя кричать или вопить. Если хотя бы пикнешь, то всё отменится и пропали напрасно твои полторы тысячи золотых…
Да, надо было закрепить ещё и жадностью. Ведь жадность творит с людьми чудеса, они ради жадности готовы на дно океана опуститься за погребенными сокровищами или же пару островов перекопать, чтобы найти зарытый пиратский клад. И люди гибнут за металл…
Пока мы тащили Никко, то переговаривались негромко с Норобу. Обсуждали, какая великая жизнь начнется у нового дайме, если он пройдет последнее испытание. Подогревали интерес и подогревали жадность… Из мешка слышалось довольное хихиканье и причмокивание. Не удивлюсь, если там самурай себя дергал за пах от предвкушения скорого назначения.
Вскоре мы прибыли к дому господина Оно. Остановились неподалеку от него. Нам навстречу вышел Гоэмон.
— Там всё готово, — шепнул он негромко.
— Господин Никко, я оставлю вас на пару секунд, — произнес я голосом Аки Тиба. — Мне нужно отлучиться по женским делам до ближайших кустов. Всё-таки мы с господином Мицухидэ слишком долго промучались, чтобы я могла дотерпеть до конца всей процедуры посвящения. Прошу вас немного подождать…
— Конечно-конечно, госпожа Тиба, — раздалось из мешка. — Мне не в тягость это испытание. А уж как представлю, что скоро стану дайме… Ой, делайте свои дела столько, сколько нужно, не торопитесь и не обращайте внимания на комаров.
Я похлопал по макушке сидящего в мешке. В ответ довольно хрюкнули.
Ну что же, всё складывается как нельзя лучше. Мы отошли на пару десятков шагов, после чего я кивнул Норобу. Тот
