было?
Ни осьминога, ни кресла, ни мягкой разноцветной гостиной. Я — никто, и меня относит течением в никуда.
— Лейла, дыши, милая. Дыши глубоко. Посмотри на меня. Скажи что-нибудь.
Я выдыхаю и слегка хриплю:
— Ладно, ладно, поняла.
И снова задерживаю дыхание.
Доктор Джонс наклоняется и слегка сжимает мою руку:
— Думаю, нам лучше продолжить завтра. Это слишком тяжело.
Я отдергиваю руку:
— Нет.
Она держит планшет, зажав между ладонями. Задумчиво смотрит на меня.
— Рассказывайте уже, что бы там ни было. Рассказывайте, я переживу. Давайте покончим с этим.
Она вздыхает и возвращается к записям в планшете:
— Когда я расскажу, мы ни с чем не покончим. Тебе придется просто жить с этим, вот о чем я беспокоюсь. Ничего не кончено. Понимаешь?
Я понимаю.
Энди уехал, а я все еще смотрю на то место, где он, пристегнутый, сидел в машине, в детском кресле, и улыбался мне. Своей вампирской улыбкой. Мой полубрат. Половина здесь, половины нет. Половина моя, половина чужая. Половина мамы и половина какого-то парня из Техаса. Что за дьявольщина?
— Лейла, ты меня слышишь?
Я поворачиваюсь к доктору Джонс:
— Нет, простите, отвлеклась.
Она глубоко вздыхает и с трудом выдавливает:
— Твоя мама, Лейла. Твоя мама Дарлин. Ее нет.
— Я знаю, что ее нет. Я постоянно говорю вам всем, что понятия не имею…
— Нет же. Ее больше нет. Она умерла. Три дня назад, в клинике, в Лос-Анджелесе. Она приняла смертельную дозу какого-то лекарства и умерла, Лейла. Понимаешь?
Понимаю. Все живые организмы умирают.
Я молчу.
— Лейла?
— Каково это — потерять то, чего у тебя никогда не было?
— Что?
Я вскакиваю и мчусь, сама не знаю куда. Я оказываюсь у кухонной раковины, и меня рвет на вазочки для мороженого, которые не влезли в посудомойку.
Ничего не кончено
Приют находится достаточно близко, и я могу продолжить учиться в Брукхерсте.
На следующий день после того, как я узнала, что я полная сирота, мне исполнилось пятнадцать. И незачем больше притворяться. Как доктор Гудолл в джунглях, как только что вылупившийся детеныш Chelonia mydas, морской черепашки, я была совсем одна.
А еще через день начались зимние каникулы.
С оценками у меня как обычно. Как и раньше, все пятерки. Я разместила копию табеля на своем сайте FindLayla.com. Меня теоретически еще могут удочерить. Доктор Джонс сказала, что шансов мало, потому что я старше и потому что в деле Энди зафиксирован случай жестокого обращения с моей стороны. То, что я сломала ему зуб. О чем он честно рассказал. Значит, это отражено и в моем деле. Это все меняет, несмотря на мои хорошие оценки. Это и еще арест выглядят неважно. Такова жизнь.
Накануне Рождества доктор Джонс показала мне результаты нашего ДНК-теста. На листе с расшифровкой — таблицы в несколько рядов. Она немного объяснила, как работает машина, которая это все делает. Хотелось бы посмотреть на такую в лаборатории, увидеть, как она берет нашу слюну и сообщает, кто мы такие.
Энди Уэндел — мой сводный брат. Дэниел Уэндел — его отец. Так утверждают таблицы.
Родители моего отца тоже умерли. У него где-то была сестра, но никто не может ее найти. Короче, моя ДНК показывает просто то, что у меня та же мама, что и у Энди. Доктор Джонс называет это «общие аллели».
У него не такие волосы, как у меня. Не такая кожа, не такие глаза. Я никогда об этом не думала. Он мой брат.
Другой мой доктор, доктор Ю, постоянно спрашивает, что я чувствую. Что я чувствую, узнав, что мой брат не настолько близок мне по степени родства, как я считала раньше? Что я чувствую, когда думаю о маме? Что я чувствую, когда думаю о себе?
Я говорю ей правду. Я чувствую все то же самое, что и раньше. Как будто мы с Энди вдвоем против целого мира.
Энди сказал, что хочет провести Рождество со мной, но я отказалась. Ему будет гораздо лучше с отцом и его семьей, уверена: у них для него подарки и все такое. Лучше пусть привыкает к ним как можно скорее.
Я тоже приготовила ему подарок — завернула книгу, которую постоянно таскаю в рюкзаке. Это первый том «Гарри Поттера», я читала его столько раз, что знаю почти наизусть. Энди еще рановато, хотя он стал читать намного лучше. Скоро наступит время и для таких книжек.
На Рождество доктор Джонс пришла ко мне с подарком, но предупредила, чтобы я держала его в своем шкафчике, иначе другие девочки будут пользоваться. В маленькой пластиковой упаковке миниатюрные флакончики — специальный шампунь, кондиционер и какая-то масляная притирка для волос. Сбоку прикреплена большая деревянная расческа с редкими зубьями.
Пока я это все разглядывала, она сказала, что за моими волосами трудно ухаживать, потому что они необычные. Сказала, что сейчас самое время, чтобы с этим разобраться, ведь я заново узнаю себя. Сказала, что в ютьюбе есть видео девушек, у которых волосы того же типа, можно посмотреть и узнать, как они за ними ухаживают.
Я вернулась к тому, с чего начинала. Я сижу в ванне, надеюсь, что эти полезные штуки мне помогут, колупаюсь со своей головой и пытаюсь добиться лучшего результата.
Тогда у меня не было отца, и сейчас нет.
Тогда у меня не было мамы — ведь действительно не было. И сейчас нет.
Тогда у меня не было брата. Он еще не родился, и я еще не знала, что он станет частью моей жизни, а потом выпадет из нее.
Я снимаю видео каждую неделю. Рассказываю о своем доме. О ванне. О грибах и плесени. О том, что ни один ребенок, который растет как я, не одинок. Видео стали приносить деньги, и это очень здорово.
О чем-то я не говорю, например о маме или о докторе Ю. И все равно, меня смотрят и слушают тысячи людей. Иногда они рассказывают о себе. Иногда они похожи на меня, иногда нет. На меня подписалась Макензи Бирош и в комментариях шлет сердечки. Не знаю, смотрит ли меня Джейн, мне правда безразлично.
Кристи и Эмерсон вместе публикуют комиксы в интернете. Очень забавные, странные и глубокие сюжеты. Иногда мы гуляем втроем и больше не ощущаем неловкости. Я могу обнять Бетти и не злиться про себя. Кристи забросила поэзию. Эмбер Родин начала снимать видео, тоже о том, как ухаживать за волосами.
Все хотят известности в интернете.
Иногда
