дороги больно впилась в ладони. Чуть поодаль тарахтел двигателем армейский бронетранспортер. Это его прожектор беспощадно кромсал мрак в поисках новых жертв.
– Убери руки!
Вадим узнал голос Глен. Он вскочил и, плохо различая силуэты врагов, кинулся на выручку, но, получив мощный тычок в грудь, отлетел к обочине. Дыхание опять сбилось, глаза заволокло красноватое марево. Запах пожухлой травы ударил в нос, напомнив о чем-то далеком и таком же недоступном, как первая любовь.
Движение теней на дороге ускорилось. Внезапно одна из них нависла над Вадимом и, дернув его за плечо, указала на бронетранспортер. Деваться было некуда. Он с трудом поднялся и, подталкиваемый нетерпеливым конвоиром, поплелся к машине.
Келли и Глен уже сидели в десантном отсеке в окружении пятерых вооруженных автоматами людей. Защитные маски те так и не сняли. Глен выглядела испуганно, Келли – бесстрастно. Вадим присел на свободное место, затылок уперся в низкую перегородку. Хлопнул кормовой люк. Взревел двигатель. Вадим приготовился к рывку, но тяжелая железяка на удивление плавно тронулась с места.
Тусклый зеленоватый огонек слабо освещал внутренности, не содержащей излишеств, бронированной скорлупы. Понять, какой армии принадлежит этот мобильный склеп, было невозможно. Вояки о чем-то болтали через встроенные в маски переговорники, при этом дыхательные клапана мерзко посвистывали, не позволяя разобрать слов. Их лица по-прежнему скрывались в тени пластиковых забрал.
Вадим немного успокоился и привел свои мысли в относительный порядок.
Итак, из лагеря они выбрались, Кирш не обманул, но и ничего конкретно не сказал. Сволочь! Кто же он на самом деле? Откуда у него инъектор? И куда собственно он их спровадил? Ладно, разберемся, теперь главное – добраться до военного начальства. Не больно-то эти бойцы дружелюбны, но ничего, убить вроде не должны, хотя складывается впечатление, что могут и плевать им на аурометры…
Ему не терпелось достать свою трубочку и убедиться, что там все в порядке, однако он побоялся лезть в карман. Еще неправильно поймут.
Бронетранспортер шел довольно ровно, лишь один раз их основательно тряхнуло, и Вадим сильно приложился головой о переборку. Спустя примерно полчаса машина остановилась. Раскрылся кормовой люк. Подталкиваемые дулами автоматов пленники спрыгнули на бетонку. Скудное освещение не позволяло разглядеть окрестности. Отчетливо просматривалось только большое цилиндрическое сооружение, напоминавшее закопанную в землю емкость для хранения горючего. Их подвели ближе. В покатой боковине емкости обнаружилась полукруглая дверь. Они вошли. Дверь закрылась, вспыхнул неяркий свет. Небольшое помещение, в котором они оказались, представляло собой перевернутую воронку.
– Ну? – Глен вопросительно посмотрела на Вадима.
Тот беспомощно развел руками. В помещении ничего не было, вообще ничего! Даже для тюремной камеры такой минимализм выглядел, мягко говоря, неестественно.
– Подождем… – предложил Вадим, как будто у них имелись другие варианты.
Долго ждать не пришлось. Вверху конусного потолка что-то затрещало, и сквозь забранные решетками круглые отверстия полилась теплая вонючая жидкость.
– Какого черта? – раздраженно бросила Глен.
Мутная белесая жижа текла сплошным потоком, шумно ударялась об пол и исчезала непонятно где. Стало трудно дышать.
– Наверное, дезинфекция! – отплевываясь, крикнул Вадим.
– Придурки! – возмутилась Глен. – Лучше бы мозги себе промыли.
На головы обрушилась волна горячего воздуха, обласкала кожу и тут же схлынула. Потоп закончился. Мокрая потяжелевшая одежда противно липла к телу, словно хотела высосать из него последние крохи жизнестойкости. Вадим опять вспомнил про аурометр, достал трубочку, прищурился вглядываясь в мелкие черточки и циферки. Изменений в худшую сторону не произошло. Это радовало. На индикаторе по-прежнему светились тройка и пятерка. Итого тридцать пять дней до финиша! Применение инъектора не привело к отрицательным последствиям, но и к положительным тоже. И на том спасибо!
Глен вытащила свой цилиндрик, протерла пальцем стеклянный колпачок.
– Сколько? – спросил Вадим.
– Двадцать шесть.
– Значит, в течение двух недель нам обязательно надо убраться с Земли, иначе тебя разорвет при старте…
– Мог бы и промолчать, – недовольно буркнула Глен. – Считать я умею.
– Извини.
Он подошел к Келли и указал ей на зажатую в кулаке трубочку. Та без лишних эмоций достала и протянула ему свой аурометр. На ее индикаторе смертным приговором сияла бордовая четверка. Четыре дня! Келли было уже не спасти, разве что случится какое-нибудь чудо. Понимает ли она это? Вадим отдал девушке цилиндрик. Келли хладнокровно сунула его обратно в карман.
Вновь заработала воздушная пушка. На этот раз горячий ветер пахнул какой-то острой гадостью.
– Они издеваются, – плаксиво вымолвила Глен и закашлялась.
Ветер стих. Со стороны противоположной входу разошлись толстые прямоугольные лепестки, открыв доступ в слабо освещенный коридор.
Пока Вадим и Глен, хлопая глазами, опасливо заглядывали вглубь прохода, Келли шагнула через резиновый уплотнитель и, оставляя на сером пластике мокрые отпечатки подошв, отправилась навстречу неизвестности. Ободренные ее нездоровой решимостью Вадим и Глен засеменили следом, хотя не исключено, что лучше было бы дождаться провожатого.
По стенам тянулись короба кабельных систем. За узкими вентиляционными сетками тихонько подвывали многолопастные вентиляторы. Пол ощутимо понижался, а в перспективе и вовсе сливался с потолком, скорее всего там находилась лестница. Едва различимо повеяло озоном. Атмосфера казалась наэлектризованной и взрывоопасной.
Нервы были на пределе, поэтому, когда перед самым носом из левого бокового ответвления появился кибер, Глен тихо ойкнула и ухватила Вадима за руку.
«Совсем расклеилась девчонка, – подумал он. – От прежней стервозной агрессивности ничего не осталось».
Кибер был давно устаревшей, почти безмозглой моделью, предназначенной для работы в агрессивных средах. Он имел дистанционное управление и сейчас, наверняка, выполнял чужие команды. В клешнях манипуляторов робот держал какие-то прямоугольные рамки, вызвавшие у Вадима ассоциацию с миноискателями.
Конструктивно выполненный наподобие паука кибер смотрелся отвратительно, не исключено, что это и послужило поводом для закрытия серии. Мерно поскрипывая шестью суставчатыми ногами, машина неторопливо обошла замерших людей по кругу и остановилась, будто задумалась, как же с ними поступить. Но Вадим знал, что думать там практически нечему и их просто разглядывает неведомый оператор.
– Нам необходимо встретиться с высшим военным руководством, – твердо произнес он, не сомневаясь, что его услышат. – Это очень важно!
– Для кого важно? – невнятно хрюкнул кибер, воспроизведя чей-то вопрос.
– Для всех! – теряя терпение, рявкнул Краснов.
– Идите до третьей двери направо, там открыто, – выдержав небольшую паузу, распорядился робот.
Они пошли. Кибер тупо таращился им вслед сизыми стеклышками многочисленных объективов. Он отлично видел в любом спектре электромагнитных излучений, мог работать в ночной мгле и химически активном тумане, в радиоактивном пекле и на морском дне, но даже не подозревал, что доступная ему картина мира лишь жалкая, уязвимая тень чужой полноценной жизни.
За дверью оказалась пустая белая комната, напоминавшая больничную палату сразу после ремонта. Из нее вела еще одна дверь, рядом с которой стояли два больших желтоватых контейнера. На первом было написано: «чистое», на втором – «грязное». Заглянув в «чистое», они обнаружили кучу прозрачных упаковок с армейской одеждой и обувью. Намек был более чем понятен. Быстро подобрав нужные размеры, они переоделись. Из прежних вещей с ними остались только аурометры. Контейнер «грязное» проглотил порцию мокрого тряпья. Почувствовав себя немного увереннее, Вадим распахнул следующую дверь.
Медицинская тема доминировала и в этом помещении: белые стены и мебель, стеклянные шкафы, характерный тревожный запах, превращающий даже здорового человека в мнительного неврастеника.
В глубине, за полупрозрачной матовой перегородкой находился комплекс универсальной терапии. В его чреве лежал человек. Чуткие щупальца датчиков впились в обездвиженное тело. По тусклым экранам бродили плавные синусоиды и редкие корявые всплески, словно росчерки неведомого всемогущего наблюдателя, подписывающего каждое мгновение бытия. Нет очередной подписи – нет права на существование!
Еще один человек стоял у изголовья больного. Заметив посторонних, он быстро вышел из-за перегородки. Это был молодой, худощавый, коротко стриженый офицер с тоской во взгляде и армейской выправкой в движениях.
– Здравствуйте, – сухо произнес он, указав на массивные, по казенному убогие
