мое состояние от нее не скрыть.
У меня в квартире Гордеев ориентируется прекрасно, будто каждый день на чай приходит, а не влезал один раз в темноте по балкону.
— Пить хочешь? Про есть не спрашиваю…
Да уж, при мысли о еде мне становится совсем дурно.
— Воды можно, — решаю я поэксплуатировать Ящера, раз выдалась такая возможность.
Денис не мелочится. Он достал с верхней полки графин и сервировал мне тумбочку возле кровати.
— Сейчас доставку привезут, я дождусь, — говорит, а сам на меня не смотрит. Если его взгляд падает на меня, желваки на его скулах начинают ходить.
Я все жду, когда он примется меня распекать, но то ли передумал, то ли решил понял, что умного ничего не скажет.
У него вообще с мозгами беда. Одумался он. А о чем думал до этого? Почему не сказал? Теперь и не скажет. За меня все решил. Значит, не сильно-то и задумывался. Слезы подступают к глазам.
— Ты чего, Ксюнь? — замечает мою мокроту Гордеев. — Болит? Где?
Болит. Еще как болит. Идиот. Проваливай в свою Москву!
Только посиди со мной еще…
— Прошло уже, — шмыгаю я.
Мне становится себя жалко.
Из кресла, на которое Денис бросил мою сумку, раздается звонок мобильника.
— Дать?
— Угу, — а то вдруг мама.
Он достает телефон, вижу его мельком брошенный на экран взгляд, и трубку мне передать не спешат.
— Ну давай сюда, — канючу я.
Помедлив, Гордеев все же отдает мне мобильник. Звонит Арзамасов.
Вон чего у нас зубы скрипят. Ясно. Да, теперь я могу отвечать на его звонки, и встречаться, и к Лешке ездить, и вообще на свидание с ним пойду, если позовет!
— Алло?
— Ксения? Ксюша, здравствуйте! Хотел уточнить, сможете на консультацию подойти завтра?
— Завтра? Вряд ли… Я немного приболела, но можно по скайпу…
— Приболела? Что-нибудь нужно? Я на машине быстро привезу.
Гордеев, которому прекрасно слышно весь разговор, выходит из комнаты. «Консультация, блядь, у него!» — шипит он.
Его откровенная злость бальзамом проливается на мое раненое самолюбие. А нечего. Все. Мы в расчете.
— Нет, спасибо, — максимально нежно отвечаю я. — У меня все есть. Давайте я вам завтра напишу.
В коридоре становится тихо.
Но окончание моего разговора и прощание с Константином тонут в звонке домофона.
— Лежи, — заглядывает в комнату Денис и максимально громко озвучивает: — Я сам все сделаю.
От Арзамосова я уже отсоединилась, но последняя реплика явно предназначалась ему.
Появление курьера вновь вносит суету. Моются фрукты, нарезается лимон, чтобы быть добавленным в графин, раскладываются лекарства, поправляется подушка.
Когда все видимые дела переделаны, говорю ему:
— Дверь захлопывается.
— Выгоняешь? — серьезно смотрит на меня.
— Посиди со мной, пока я не усну, — наступив, собственной гордости на горло, прошу я. Плевать какие у него там дела. Мне плохо. А, когда он уйдет, станет совсем погано.
— Если ты пообещаешь мне никогда так больше не делать, — веско говорит Гордеев.
— Обещаю, — это легко. Я ж и в этот раз не собиралась. Оно само как-то вышло. — А что это было? Я так понимаю, эту тыкву столкнули…
Денис устраивается на моей постели в ногах. Уставившись в одну точку, он механически поглаживает мое колено, укрытое пледом.
— У Миши, видать, вообще кукуха поехала. Ольга его бросила. Ну как бросила. Сказала, что подает на развод. Я думаю, она б вернулась. Но Миха решил устранить конкурента. Идиотизм. Как будто Ольгу первый день знает. Если убивать всех мужиков, с которыми она спит, город можно выкосить. Раньше, он не дергался.
А мне понятно, почему конвульсия случилась. Потому что все остальные как раз этими конкурентами не были, а Гордеев был. И Михаил это знал. Но вообще, это что у человека в голове должно было происходить, чтоб пойти на преступление? Не отморозок же. А если бы я не успела? Он бы сел. Проще грохнуть Ольгу, но я, конечно, пристрастна.
— Его Макс уже забрал. От меня подальше. Сама решишь, заводить дело или нет. Ну у Миши в городе перспектив больше нет. Такое не прощают.
На последних словах пальцы его на моей ноге сжимаются, мне почти больно, но я не вякаю.
— Спи, Ксюш. Больше никто тебя не обидит.
Денис замолкает, и мы слушаем, как громко тикает будильник. Бороться со сном мне не удается, и я проваливаюсь в сон.
Никто не обидит. Никто, кроме тебя, да, Денис?
Глава 47
Несколько следующих дней я почти полностью провожу в постели.
Общая разбитость, настроение на нуле, слезливость.
В довершении всего у меня под глазами проступают несказанно выразительные синяки. Поэтому, даже когда легчает, я отсиживаюсь дома.
Подружки звонят, Арзамасов.
Один раз звонил Лютаев, на заднем фоне слышались сыплющиеся из Карины вопросы о моем самочувствии. Даже Коля звонил уточнить, не нужно ли чего еще заказать.
Ничего не нужно. Кухня забита фруктами, соками, рыбой, икрой.
Мама, вернувшаяся в тот день с работы, открыв холодильник обомлела.
— Ксюш, ты кого-то ограбила? — ошарашенное лицо показывается в дверном проеме моей комнаты и тут же бледнеет. — Что случилось?
— Мам, все в порядке, — вскидываюсь я, видя, как мама покачнулась, но в голову сразу ударяет тупая боль. Я морщусь: — Не совсем, но ничего страшного. Несчастный случай. С крыши упал декор и попал мне на голову.
Звучит, как дебильная отмазка второклассника, которого предупреждали не гулять под сосульками.
— Господи, — мама перебирается на стул. — Ты у врача была?
— Да, — киваю головой на тумбочку, где графином придавлены выписка и назначение врача.
— Господи, — снова бормочет она. — Это же… ты же могла погибнуть… Надо пожаловаться… Где такая халатность допущена?
— Мам, мам, у владельца уже проблемы по этому поводу…
— Да?
— Да, успокойся, тебе нельзя волноваться, — прошу я. — Обещаю, что буду осторожнее.
— Тебе что-нибудь нужно? — она обводит глазами тумбочку, заставленную посудой с фруктами. — Хочешь, я оладушки сделаю? Как ты любишь? Из кабачков?
— Мамуль, спасибо, но не лезет.
— Ну тогда отдыхай, позови, если что…
— Конечно, мам.
Я смотрю ей вслед и понимаю, что хорошо, что она не знает, что все из-за Гордеева. Она и так к нему относится предвзято. Хотя… Свататься он ко мне не будет, так что не все ли равно… Но мне почему-то не хочется слышать от нее гадости в его адрес. Он действительно помог нам, а Лешке — по собственному желанию. И девчонке этой, Маше Николаевой, они с Максом помогут.
А я возьму себя в руки и перестану думать о Денисе совсем. Может, уже завтра получится. В крайнем случае, через
