доверял, но запретить ему спуститься вниз на отчаянный зов Верховного не мог. Да и вообще, учитывая нынешний статус Рене, ему никто ничего не запретит.
Мы спустились по крутым ступенькам в подвал. Здесь тоже был коридор, только узкий и короткий, и местонахождение Димитрия мы обнаружили по громкому вою, доносившемуся из-за двери. Себастьян шагнул было вперед, собираясь открыть дверь, но Рене жестом остановил его и продемонстрировал свои песочные часы.
— Позволите сделать нашему общему другу сюрприз?
— Оно тебе надо? — хмуро поинтересовался Себастьян.
— Ну, — протянул Рене, — позвольте мне немного побыть мальчишкой, который творит глупости. Я ничего не нарушу. Время — тонкая материя, но я — не Матильда, хорошо считаю и умею корректировать последствия.
— Точно?
— Точно. Когда останавливаешь время, главное не допустить серьезные перемещения. Нельзя воспользоваться остановкой времени для того, чтобы, к примеру, убить человека — иначе вышвырнет из петли. А вот открыть дверь и сесть в кресло — это пожалуйста. Это Верховным разрешается. Матильда даже детей умудрялась менять, — Рене зло скривился. — Только жаль, не понимала, что последствия все равно догонят… Нарушая течение времени, надо следить за тем, чтобы случайно не натворить чего-то, что не могло произойти и что нарушит общие устои жизни.
Я хотела возразить, что никогда нельзя предсказать, какие именно события могут оказаться критичными, вредоносными, но не успела. Рене уже успел провернуть песочные часы несколько раз, и время вокруг застыло. Мы с Себастьяном остались в петле, выдернутые из заточения времени, возможно, самим Рене.
Он решительно повернулся к толстой дубовой двери и склонился к замку. Димитрий, разумеется, был заперт на замок, но колдовство в руках Рене стремительно формировалось в подходящий ключ, который отлично вошел в предназначенную для него замочную скважину. Раздался тихий щелчок, и замок упал на землю. Рене осторожно поднял его, сдул пылинки, словно боялся повредить, а потом решительно дернул засов.
Все предметы легко подчинялись власти Хранителя Времени, но засов, очевидно, стоял на страже пространственно-временного континуума. Только слепой дурак назвал бы Рене слабым, однако, ему пришлось здорово напрячься, чтобы открыть все-таки дверь и заглянуть внутрь. Впрочем, мой брат только криво усмехнулся, узрев то, что происходило внутри, и жестом велел нам с Себастьяном следовать за ним.
— Смотрите-ка, — протянул он, — какая прелесть. И он говорит, что его морят голодом! Позер несчастный…
И вправду, Димитрий малость преувеличивал, когда рассказывал о постигнувших его лишениях. По крайней мере, я ничего критичного тут не обнаружила. Нормальная комната, даже меблированная… В углу стояла узкая, одноместная кровать, впрочем, для одинокого парня вполне пригодная, застеленная стеганным покрывалом. На ней валялось несколько перьевых подушек. Одну из них Димитрий пытался разорвать в приступе гнева, потому из одного уголка торчало несколько перьев.
Рене подошел к кровати и выдернул эти перья, покрутил в руках и недовольно хмыкнул, роняя обратно на пол.
Во втором углу стояло кресло, тоже достаточно удобное. Рядом с ним красовался стол, на котором заботливые скелеты даже оставили еду, судя по всему, с праздничного свадебного стола. Ничего ядовитого, а уж тем более несъедобного там не было. Да и вообще, Димитрию устроили вполне приличные жизненные условия. Чтобы не скучал, оставили книжки, какой-то блокнот и ручку, чтобы он мог записывать свои мысли, наверное.
Сам Димитрий нашелся у стены. Он приставил к ней стул, на стул водрузил табурет, сам забрался наверх и, балансируя на пошатывающейся конструкции, выл в вентиляционную решетку. Сейчас Димитрий больше напоминал статую, но только потому, что время для него было остановлено.
Мы с Себастьяном остановились у двери, не решаясь зайти дальше, чтобы ничего случайно не нарушить, а вот Рене явно не мелочился, на подсознательном уровне ощущая, насколько далеко может зайти. Он опустился в кресло, нагло закинул ногу на ногу, всем своим видом демонстрируя, что особого уважения к Димитрию не испытывает, и с неподдельным любопытством воззрился на купидона.
— Ну что, — поинтересовался он, кажется, у меня, — запускаем время?
— Ну, а что толку тянуть? — удивилась я. — Запускаем.
Рене усмехнулся.
— Что ж… Замечательно.
Он провернул песочные часы в обратную сторону. Я услышала тихий шелест песка, пересыпавшегося из одной части часов в другую, и время восстановило свой бег.
Димитрий ничего не заметил. Зашатавшись на своих стульях, он вновь заорал, цепляясь пальцами за вентиляционную решетку.
— Я требую, чтобы ко мне привели Верховную! Она обеспечит справедливый суд!
— Я за нее, — протянул Рене своим спокойным, вкрадчивым голосом. — Ну что? Приступим к суду?
Димитрий обернулся, уставился на Рене широко распахнутыми от ужаса глазами и издал тихий писк.
А после успешно свалился с нагромождения стульев на пол.
Димитрию понадобилось немало усилий, чтобы прийти в себя. Оказавшись на полу, он поначалу просто смотрел на Рене, ошеломленно моргал, то открывал, то закрывал рот и издавал целую череду неприятных звуков, вызывающих, признаться, весьма странные ассоциации. Понять, чего именно пытается добиться Димитрий, признаться, было отнюдь непросто. Он даже отчаянно замахал руками, выражая всю меру собственного возмущения, пропищал нечто ну совсем уж невразумительное, попытался подняться, но быстро сполз по стеночке.
— Т-ты, — наконец-то выдал хоть одно нормальное слово купидон. — Т-ты! Ты что здесь делаешь? Г-где Матильда? Я призываю свою В-верховную, а не ж-жалкого отступника!
— Отступника? — изогнул брови Рене. — Будь добр, подробнее.
Димитрий наконец-то сумел встать на ноги. Правда, он практически моментально зашатался, не в силах удержаться на своих двоих, но на этот раз плюхнулся уже на табуретку и направил на Рене свой немигающий взор. Мой брат ответил ему лишь мягкой улыбкой.
— Эдитушка! — повернулся ко мне экс-купидон. — Как же ты могла? Как?! Связалась с этим!.. Он презрел закон! Он решил пойти против Хранительницы Времени, Матильды!..
— Да-да. И именно за все мои грехи мне досталось вот это, — ухмылка Рене и без лишних доказательств могла кого угодно, а уж тем более Димитрия выбить из колеи, а уж когда он продемонстрировал песочные часы на цепочке, купидону стало совсем худо.
— Эд-дитушка, — опасливо уточнил он, — твой брат украл часы у Хранительницы Времени? Как? Этого же никак нельзя сделать.
— Можно, — отметил Себастьян, тоже ввязываясь в эту словесную игру. Очевидно, Димитрий тоже раздражал его достаточно сильно, чтобы мой супруг не смог просто остаться в стороне. — Правда, для этого необходимо, чтобы прежняя Хранительница Времени погибла…
— Погибла?! — взвизгнул Димитрий.
— Да, — подтвердил Рене. — Погибла.
— Но тогда, — Димитрий вскочил на ноги, — эти часы должны быть у нового Хранителя Времени! У нового Верховного!
— А они и есть, — лениво протянул Рене, накручивая на палец тонкую цепочку, на которой держались песочные часы, — у нового Верховного.
