нам трудно различить 5 и 50 минут боли.
Пренебрежение длительностью объясняет, почему пациент Б не смог вспомнить свою необычно болезненную процедуру. Одна из причин такой плохой памяти – именно то, что она длилась так долго.
Исследование Редельмайера и Канемана почти не обнаружило связи между тем, сколько длилась колоноскопия и насколько болезненной она вспоминалась потом. Для некоторых процедура занимала всего 4 минуты, для других она могла затянуться больше чем на час. Но постфактум все помнили просто болезненную колоноскопию.
Интересно, что пренебрежение длительностью способно осложнить тестирование эффективности медикаментов. Если лекарство способно уменьшить длительность приступа мигрени у пациента с 20 до 5 минут, его эффективность невероятна. Но пациент может этого не заметить – и не сообщить врачу об улучшении. Поэтому многие исследователи-медики рекомендуют пациентам тщательно записывать длительность симптомов до и после вмешательства, чтобы понять, не улучшилось ли состояние пациента без его ведома.
Другое когнитивное искажение, мешающее нам делать правильные выводы из прошлого опыта, – это так называемое правило последнего впечатления, или правило «пик – конец». Мы имеем тенденцию судить о прошлом опыте отнюдь не по всему пережитому на всем его протяжении удовольствию или боли. Вместо этого мы придаем ненадлежащий вес пиковым моментам (насколько высоки были пики или насколько глубоки провалы) и последнему моменту (закончился ли опыт на высокой или низкой ноте).
Давайте вернемся к графикам моментальной полезности для пациентов А и Б. По ним можно видеть, что, хотя колоноскопия пациента Б была более болезненной, во второй половине процедуры боль была слабее, чем в первой. Именно это заставляет пациента Б неверно вспоминать, насколько кошмарным был пережитый опыт.
Редельмайер и Канеман обнаружили, что ключевой фактор предсказания того, насколько болезненной процедуру будут помнить, степень боли, переживаемая в ее последние 3 минуты.
А поскольку мы подвержены действию эффекта пренебрежения длительностью, правила «пик – конец» и других когнитивных искажений, то неудивительно, что людям не слишком хорошо удается исследовать вопрос собственного счастья, обучаясь на опыте.
Те же проблемы, что мешали отдельным людям понять, что приносит им счастье, в исторической перспективе мешали и попыткам ученых понять его. Обычно ученые могли опросить небольшое количество людей небольшое число раз. Часто они спрашивали у людей, насколько те были счастливы, выполняя те или иные задачи. Но, как я уже говорил, люди часто ошибаются, пытаясь вспомнить, насколько счастливы были в прошлом.
Редельмайер и Канеман смогли узнать, каков был опыт колоноскопии у пациентов, попросив 154 из них регистрировать моментальную полезность поминутно в день процедуры. В идеальном исследовании счастья большое количество людей регистрировало бы моментальную полезность в течение многих дней, в течение которых они занимаются самыми разными вещами.
Но на протяжении большей части человеческой истории это было невозможно. Все изменилось с изобретением iPhone.
iPhone – революционный инструмент, убедительно доказавший средствами науки, насколько несчастными делают людей iPhone
Несколько лет назад Джордж Маккеррон, доцент экономики в Университете Сассекса, и Сюзанна Мурато, профессор экономики окружающей среды в Лондонской школе экономики, выступили с блестящей идеей. Благодаря тому, что теперь со смартфонами ходят повсюду, можно резко повысить качество графиков моментальной полезности. Вместо того чтобы выяснять степень довольства пользователей жизнью через бумажные анкеты, можно просто связываться с ними через приложение.
Они создали приложение под названием Mappiness, договорились с пользователями и стали связываться с ними в разные моменты дня, чтобы задать несколько простых вопросов, например:
• Что вы сейчас делаете? (Пользователи могли выбрать один из сорока видов деятельности из списка, начиная с «делаю покупки/хожу по делам» до «читаю», «курю», «готовлю/сервирую еду».)
• С кем вы сейчас?
• Насколько счастливым(-ой) чувствуете себя в данный момент по шкале от 1 до 100?
Удалось ли этому проекту ввести науку о счастье в эпоху больших данных?
Даже не сомневайтесь. Через несколько лет команда Mappiness собрала массив данных, содержащий свыше 3 миллионов измерений счастья, полученных более чем от 60 000 человек. Это было похоже на таблицы моментальной полезности, введенные в научный обиход Канеманом, Редельмаейром и другими, – только в сто раз лучше.
Маккеррон, Мурато и их соавторы исследовали множество вопросов, причем таких, которые могут быть разработаны только на подобном богатом материале. Среди самых интересных из их исследований – те, которые связывают данные Mappiness с внешними реалиями: например, с описанием погоды или окружающей среды. Некоторые из этих исследований будут предметом следующей главы.
А в этой главе мы сосредоточимся на основе Mappiness – счастье в 40 видах деятельности. Mappiness спрашивает пользователей, что они делают и насколько интенсивно при этом ощущение счастья. Это – в сочетании с огромным размером выборки – позволило Маккеррону и его соавтору Алексу Брайсону оценить, насколько каждый из 40 видов деятельности в среднем вносит вклад в ощущение счастья. Они построили то, что я называю «Таблицей занятий и счастья». Я считаю, что с ней следует часто сверяться любому ориентирующемуся на данные человеку, когда он решает, на что потратить время.
Что принципиально важно (хотя это слегка технический момент), Брайсон и Маккеррон не просто усредняли уровни счастья, присущие каждой деятельности, по всем, кто ими занимается. Вместо этого они применяли специальные статистические методы, позволявшие им сравнивать показатели одного и того же человека, занятого разными видами деятельности в течение дня. Таким образом, оказывается более убедительным предположение, что они обнаруживают причинно-следственную связь между деятельностью и ощущением счастья, а не просто документируют корреляцию.
Итак, настало время рассказать, к каким выводам пришло это революционное исследование человеческих занятий! Давайте начнем с того, что обеспечивает максимальное ощущение счастья. Готовы узнать? Это…
…
(Барабанная дробь.)
…
(Пауза, чтобы нарастить напряжение.)
…
(Все еще держим паузу.)
…
Ну ладно. Это секс.
Люди, сообщившие Mappiness, что занимаются любовью, были счастливее любой другой группы людей и легко обходили группу на втором месте – театральных зрителей.
Поначалу первое место секса в таблице занятий и счастья не кажется особо удивительным. Разумеется, секс дает ощущение счастья. В конце концов, естественный отбор сделал все возможное, чтобы секс стал максимально приятным. Более того, я слышу, как в дальнем углу моего сознания крутые ребята из выпускных классов говорят: «Пока вы, ботаники, тратили целые годы, подавая заявки на гранты, разрабатывая анкеты и кодируя свои приложения, которые должны были вам сообщить, что секс невероятно приятен, мы были заняты. Мы занимались сексом». Туше.
Но если задуматься над методологией Mappiness, популярность секса в их наборе данных окажется скорее удивительной. Mappiness собирает данные только у людей, готовых ответить на вопросы в момент, когда они
