дурында! Глаза горят, да ты помолодела лет на восемнадцать! Серьезно! У тебя в глазах безграничные чувства к этому зазнайке… — объясняет как маленькой девочке, а я улыбаюсь на словах о нем: — Видишь!!!
— Я влюбилась, Оль, да. Но…
— Да нет здесь «но», милая моя. Он тебя другой сделал, понимаешь. Нет больше той правильной, наивной Дины Аксеновой. Ты повзрослела и, не знаю… Просто другая какая-то. Счастливая и спокойная, нет ощущения, что тебя жизнь тяготит, понимаешь?
Смотрю на подругу, соглашаясь со всем, что она говорит. И честно сказать, я хоть и думала, что стала другой, точнее даже, что началась моя новая жизнь. Но, по правде, несмотря на то, что узнала, я, действительно, умиротворенная внутри…
Словно в тихой гавани.
Я не помню такого состояния.
До этого момента.
— И можно тебя понять, даже если ты боишься… — уже тише продолжает подруга: — Но сама же прекрасно осознаешь, что он как раз тот, кто поможет испариться твоим страхам. Да и Зуев, давай по-честному, опыт конечно так себе, но тебя на руках носить будет, если узнает, что чувства взаимны. Они ж с Никитой и огонь, и воду…а такие, если любят, то навсегда.
Смотрю на подругу, отмечая про себя, как жутко я по нему скучаю.
Глава 33
Руслан
— Папа! Паап! У меня получилось! — слышу крики во дворе и отвлекаясь от ноутбука выхожу.
Мари в полном обмундировании проезжает на велосипеде по тротуару у дома.
Я улыбаюсь и хлопаю дочери.
Елена тут же выскакивает во двор с полотенцем в руках.
— Я уж испугалась… — смотрит на девочку тепло улыбаясь.
— Тут новый рекорд… — усмехаюсь: — Десять метров.
Она хохочет, а я провожаю дочь взглядом и хочу вернуться в дом.
— Рус… — меня останавливает задумчивый взгляд женщины: — Что с тобой?
Что со мной?!
Прошло дня три или четыре…запутался.
— Все в норме, тебе кажется. — она цокает, и отрицательно качает головой.
— Ты закрылся в ракушку, снова…Но разве сейчас это правильно?
— Правильно или нет, но что я еще могу сделать… — засовываю руки в карманы, несильно люблю эти разговоры по душам: — Я сам облажался.
— В чем?! — вскидывает ладони в воздух: — В том, что ты замечательный отец? Или в том, что помог девушке?
В тот же вечер пришлось вкратце обрисовать ситуацию, иначе бы не отпустили.
— Нет. В том, что сначала нужно было говорить, прежде чем делать.
Открыто называть вещи своим именами получится грубо, приходится смягчать.
Хотя, в голове это звучит совсем дерьмово.
— Ну дело молодое… — реагирует мама Лена, чем вызывает печальную усмешку.
Заходим в дом, оставляя Мари и дальше покорять розовый велосипед.
— Вижу же, что она другая… — улыбается женщина, а мне остается кивать.
Точно. Другая. Какая-то волшебная.
Совсем голову потерял, превратился в жалкую массу.
— Поезжай. — хмурюсь, возвращаясь из собственных мыслей.
— Не понял…
— Вернись за ней в Россию. Мари поймет, тем более если от этого зависит счастье ее любимого папы.
Я обещал дочери вернуться через пару недель, а сам задержался на пару месяцев. И если сейчас уехать, значит, нарушить слова, о том, что ближайшее время я буду с ней.
— Нет. — выдыхаю то, что вызывает протест внутри: — Я отпустил подумать. Считаешь я бы не смог оставить ее здесь? — горькая усмешка оседает на губах: — Я намеренно и осознанно дал девушке принять решение самостоятельно.
Елена кивает, правда, выглядит так, что совсем не соглашается.
— Да, конечно, конечно…Но на себя посмотри.
Укоризненный взгляд осматривает меня с ног до головы. Тоже прохожусь по своим домашним брюкам и футболке.
— А что? — вздергиваю бровь, не понимая, что женщина хочет сказать.
— Мальчик мой, ты влюблен в девушку. Тоскуешь и строишь наигранную улыбку ребенку, играя с ней. Ты то отпустил, только не подумал, как сам тут будешь. — объясняет, глядя в глаза: — И побрейся ради бога, я не узнаю этого мужчину.
В конце строит гримасу и гордо уходит на кухню.
Протираю рукой недельную щетину и с несколько минут раздумываю… А потом рука сама собой лезет в карман, открывая в телефоне контакт своего помощника.
Интересно, ей хватило этого времени?
Конечно, женщина права, лучше узнать сейчас, чем строить надежды или жить в подвешенном состоянии. Одна только мысль о котором, выводит меня из себя. А сейчас, я и вовсе погряз в какой-то пассивно-агрессивной апатии. Достается, правда, только сотрудникам, и плюс в том, что я не появляюсь в офисе.
Не сам ли думал, что разведу интрижку, а после каждый пойдет своим путем.
Только сейчас, мать его, пути не вижу.
Стою на перепутье, имея две стороны. Одна без нее, наполненная работой и возвращением к прежнему образу жизни, легкий секс и ничего лишнего. Вторая, там, где почему-то вижу домик на берегу Итальянской ривьеры с самой прекрасной женщиной и дочерью.
Совру, если скажу, что второй путь меня не манит.
Отправляю сообщение о покупке билетов ближайшего рейса и возвращаюсь на улицу.
— Мари. — останавливаю ее от попыток победить двухколесное чудо техники.
— Пап, я сейчас…
— Подойди, пожалуйста, хочу тебе кое-что сказать. — сажусь на качели у дома.
Она хмурится, и вздыхая все же оставляет свою войну, снимает шлем и садится рядом.
— Чего? — большие глаза смотрят с замешательством.
— Я хотел предложить тебе съездить домой… — внимательно наблюдаю за реакцией девочки.
— В Москву что ли?!
— Да. — киваю.
— О! Круто! А когда?
— Например, завтра. — пожимаю плечами.
— Пап… — спустя паузу звучит несмелое, и я кажется, догадываюсь, что она хочет спросить: — А я смогу увидеться с мамой?
Вопрос, который из меня выбивает дух и заставляет скрипеть зубами.
Потому что ее мама не горит желанием видеть девочку. В прошлый раз, пару лет назад, я пошел на уговоры, а потом не смог успокоить ребенка без помощи Елены.
И даже после этого, Мари верит в то, что та женщина ее любит, просто иначе.
— Я попробую договориться. — туманно заявляю, хотя вероятно уже мог бы сказать прямо.
Но это ведь не очередная сделка или покупка. Это вообще, черт возьми, далеко от бизнеса. Хотя, соглашусь с тем, что даю иллюзию ребенку, но и сказать, что эгоистичная мамаша даже и не вспоминает о ней, не хватает сил.
— Хорошо. — обнимает, оставляя на щеке поцелуй: — Тогда мне надо собирать вещи! А там холодно?! А мы на сколько едем?! А велосипед наверное нельзя, да? А мы пойдем…
— Мари. — перебиваю с наигранно грозным лицом.
Дочь тут же понимает и пожав плечами убегает в дом. А я
