номер, а мысли подтверждает тишина в ответ.
Так.
Как быть?
Написать или позвонить?
А может попозже зайти?
Открываю дверь в свой номер, теряясь в выборе вариантов. Но тут же сажусь в гостиной, открывая нашу переписку.
«Привет»
Глупо отправляю, прежде, чем придумать, что писать.
«С тобой все в порядке? Ты добралась?»
Тут же присылает, заставляя меня почувствовать тепло, а губы растянуться в улыбке.
«Да, я у себя в номере…Я…
Не успеваю допечатать, как приходит следующее сообщение.
«Твой чемодан принесет горничная»
Неужели он думает, что я так просто откажусь.
«Спасибо»
Он что-то печатает, а потом стирает.
Смотрю в экран.
«Когда ты вернешься в отель?»
В ответ ничего не происходит, но спустя пару секунд раздается звонок.
— Привет.
— Я… — голос мужчины слышится растерянным: — В общем, я забронировал тебе два билета, можешь улететь сегодня, а можешь завтра.
Впервые, я так ярко слышу эмоции в его голосе.
— Если же ты решишь остаться, я…
— Нет, я полечу домой, чтобы сделать, как ты сказал. — стараюсь говорить мягко: — Здесь все кажется проще, Руслан. И я…
— Да, да. Конечно. Понимаю. Извини меня, Дина. — фраза вызывает грусть и тоску.
— Я не жалею ни о чем…
Слышу, как он громко вдыхает.
— Поверь, я бы хотел, чтобы все было иначе. — отстраненно звучит он: — Напиши, пожалуйста, как приземлишься.
И отключает звонок, а мне хочется плакать. Что я и позволяю себе.
Но не от боли, а от съедающей душу печали.
Чемодан приносят мне буквально через минут двадцать и скрывая от себя самой то, что я не хочу уезжать, я собираю вещи. Уверена, что поспать не удастся, поэтому взяв покрывало иду встречать рассвет на террасу.
Мысли без остановки кружат, а когда солнце уже прорезается сквозь подернутое облаками небо, я готовлюсь к выезду.
Правда, перед этим трачу битый час на маленький клочок бумаги, который хочу оставить в номере Руслана. Точнее подсунуть под его дверь.
Аэропорт набит людьми и мне тяжело дается вылет. Чувствую себя неплохо, но сворачиваюсь калачиком в кресле бизнес-класса. И все что могу делать, это прикрыв глаза, вспоминать его глаза, губы и трепетные касания, полные нежности и страсти.
Наверное, именно так чувствуют разлуку глубоко влюбленные люди. И я, в полной мере, осознаю, что даже если будет сложно, я не хочу отказываться.
Он забрал ребенка у, очевидно, не слишком хорошей матери. Воспитывает и дарит любовь дочери как может, несмотря на отъезды. Он понимает, что делает и каждое его действие защищает важных для него людей.
Да я же самая счастливая женщина, раз могу находиться в руках этого мужчины. Который при этом еще может отступиться, осознавая, что где-то виноват…
Хотя, по праву, в чем его вина? В том, что не доверяет женщинам и воспринимает их как сосуды?
Если бы не он, я бы тоже долго отходила от развода и воспринимала мужчин, как чудовищ. Но Руслан, это ведь принц… Да, кому-то может показаться, что он в свое время был чудовищем, но только не мне.
Черт, да я хочу попробовать стать для девочки близким человеком, чему-то научить, выбирать наряды….
Я же хотела детей, но как в своем кошмаре я бы их родила?!
Даже близость, она была…
Не хочу вспоминать и сравнивать, потому что Руслан даже не должен дышать с Аксеновым одним воздухом.
Когда спустя шесть часов я оказываюсь дома, ощущение, что я готова тут же купить билет на обратный рейс.
Но немного попустив себя, все же решаю возобновить свою жизнь, посчитать сколько пропустила занятий. Сколько денег мне необходимо заработать на ближайшее будущее.
Только именно в тот момент, когда я об этом думаю, приходит уведомление о поступлении средств на мой счет. Сумма не маленькая, и ища данные отправителя, начинаю негодовать.
Тут же звоню ему, но телефонный звонок остается без ответа. Тогда ищу в интернете номер отеля и прошу, чтобы меня соединили с ним. Но и там мне отвечают, что проживающего гостя нет на месте.
Ладно… не нужно ведь нервничать. Он наверняка остался с дочкой. Будучи так близко к ней, он вынужден был жить со мной в отеле, чтобы открыться лишь тогда, когда сам будет готов.
— Привет. — пытаюсь сбить тревогу, зная, что сейчас мне точно помогут.
— Ты что уже вернулась? — изумляется Оля, как только берет трубку.
— Да. — выдыхаю с улыбкой
— Рус тоже?
— Нет…
Молчание по ту сторону экрана затягивается.
— Так, погоди… — она заметно напрягается: — Не поняла…
— Там сложно.
— Начинается. Хм, сейчас. Дай мне несколько часов, Никита вернется и я у тебя, лады?
Подруга будто уже бегает по квартире в поисках ботинок. По крайней мере, так звучит.
А спустя, не знаю, сколько кружек чая и сумбурных мыслей в купе с переживаниями, она плюхается на диван, откупоривая бутылку вина.
— Давай. — выжидательно смотрит.
И я даю.
Рассказываю все, начиная с пасты и едва ощутимых флюидов, затем новости об Италии. И конечно, в красках выдаю изложение на тему моих римских каникул.
Подруга, на удивление молчит, но ошарашенно водит по мне глазами, когда дело касается близости. А затем и вовсе выплевывает вино в бокал, узнавая ту часть жизни, которую Руслан скрывал.
— Ты только не афишируй, ладно? — в конце прошу ее: — Это будет некрасиво. И я бы наверное умолчала бы, не будь в такой ситуации.
Признаюсь, понимая, что не имею права рассказывать его тайну.
— Погоди. — останавливает, допивая вино залпом: — У Зуева дочка?! Вот так охренеть!
Она в своей манере не скрывает эмоций, а я украдкой смотрю на время, пытаясь понять разницу и прикинуть почему он еще не перезвонил.
— Так, ладно, к черту это все. — становится серьезной, наблюдая за моим лицом: — Не пойму одного…ты чего кислая такая?!
— Я не знаю, Оль. Сейчас я волнуюсь, а представляю, что со мной будет, если мы вот так будем общаться. Две недели вместе, а потом…
— Стоп! — вскидывает руку: — Тебе то на кой черт здесь оставаться, скажи?! Если у него жизнь там, детишки твои отлично в скайпе послушают, а ты будешь рядом с ним.
— Да, но…
— Дин…Ты себя хоть видела? — задаёт, как мне кажется, не нужный вопрос: — Зеркало возьми! Давай, давай!
Иду за небольшим зеркальцем к кровати.
— И?! — возвращаюсь и изумленно смотрю на нее, думая, что она уже опьянела.
— Смотри. — подзывает к себе, забирая его: — Видишь?!
Хмурюсь и не понимаю, мы вдвоем смотримся в маленькое зеркало.
— Ой! — Оля закатывает глаза: — На себя посмотри,
