class="p1">Спустя время
Кажется, я поняла, о каких скандальных новостях говорил Леонид.
Карьера Насти полетела вниз с оглушительно громким позорным звуком. Вылезли на свет ее увлечения наркотиками, она регулярно баловалась коксом, поколачивала своих помощниц и даже домогалась одну из них, будучи в неадекватном состоянии. У нее оказалось куча долгов и много душных, грязных поступков — подставить, подкупить, заказать грязную статью о конкурентках и распустить нехорошие слухи. Когда разлилось это зловонное море, арестовали ее имущество, Настя стала нерукопожатная, изгоем, о которой вспоминали только с брезгливой миной и спешно вымарывали ее имя из списка полезных знакомств.
Но случилось не только это.
Еще через три недели со мной связался юрист, один из владельцев знаменитой конторы. Сообщил, что Леонид распорядился передать мне кое-какие бумаги и записи, при наступлении неких событий и отсутствии возможности у самого Леонида рассказать мне о случившемся.
В плотном пакете лежала флешка, на ней несколько файлов. Первый из которых “READ ME”
В нем подробно описано, что за чем открывать, и в какой последовательности.
Первой шла видеозапись.
Леонид за столом. Посмотрел в глазок видеокамеры, и меня захлестнуло слезами — такой осунувшийся, серьезный, мрачный. У меня в архиве галереи было много других фото и видео — где он улыбался, был радостным и открытым. Какие разительные перемены в облике мужчины принесло наше расставание!
“Если ты смотришь эту видеозапись, значит, у меня нет возможности сказать тебе лично…”
Как же нет?
Я говорю с тобой каждый день, и ты отвечаешь — пока только в моих мыслях, я просто воспроизвожу твой голос, бесконечно много раз пересматриваю наши видео, слушаю редкие голосовые — Леонид чаще был краток и писал текст, а не аудио.
Я прослушала и просмотрела все записи, прочитала и посмотрела все-все, что он хотел мне показать ранее. Но я усердно отталкивала его, не желая даже слышать звук голоса этого мужчины.
Теперь мне его безумно не хватало, но все, что я могла, это лишь перебирать доказательства — Леонид не солгал мне, сказав, что бросил посещать клуб, когда мы договорились быть вместе.
Настя на дне, клуб закрыт. Его владелица, Виктория, была арестована. Отмываниие денег, коррупция, торговля людьми — лишь малая часть предъявленных обвинений. Спустя некоторое время она была обнаружена повесившейся в камере предварительного заключения.
Я перевернула эту страницу, закрыла для себя многие вопросы.
Теперь бы только Леонид пошел на поправку…
Чтобы не сойти с ума, я взялась за преподавание и начала вести уроки танцев у начальной группы. Такие забавные малышки, и каждая их них — звездочка, особенная.
Я заставляла вести себя так, будто между нами ничего не изменилось, а Леонид просто безумно занят. Записывала сообщения, делала фото, не позволяла себе скатываться до пустых вечеров перед телеком в обнимку с подушкой.
Глава 43
Ясмин
В один из привычных дней я опаздывала к Леониду в больницу.
Сердилась, что задерживаюсь, потому что застряла в пробке. Иногда даже была не рада, что отучилась водить и решила купить небольшой вишневый кроссовер. Еще и какой-то спешащий водила чиркнул по бамперу моей вишневой малютки!
Одна неприятность за другой. Схватив с заднего сиденья цветы и пакет с фруктами, спешила в палату.
Так спешила, что не сразу поняла: в палате говорили… двое.
Зашла и застыла. Пакеты упали из рук на пол. Врач беседовал с Леонидом.
БЕ-СЕ-ДО-ВАЛ!
Я в шоке привалилась к стене, едва дыша. Ко мне на выручку поспешил кто-то из медперсонала, помог собрать упавшее.
Перед глазами все потемнело, Леонид смотрел на меня, я — на него, и между нами вибрировал горячий воздух.
— Спасибо, доктор. Оставьте нас. Пожалуйста.
Дверь мягко захлопнулась за спиной. На негнущихся ногах я подошла к постели, несмело дотронулась до плеча Яковлева, будто проверяя, не кажется ли мне.
Живой.
Из плоти и крови.
Горячий, сильный…
Под пальцами — будто раскаленное железо.
Он схватил мою руку и прижал к губам, буквально впился, дыша и целуя. Я села на постель и тихо плакала, не веря, что это случилось.
За время, пока он лежал без сознания, столько всего случилось — много — и это было безумно мало, в сравнении с тем, как мне не хватало его.
— Меня долго не было, — наконец, прозвучал его голос. — Календарь говорит, что долго. Я же будто сомкнул глаза на миг, и…
— Все хорошо. Наш последний разговор оборвался, но я узнала, что ты хотел мне сказать.
— Слава богам.
— И проверила! — вскинула голову повыше.
Леонид тихо рассмеялся:
— Моя хорошая, так и надо. Ты выглядишь безумно притягательно, и я еще не очень хорошо понимаю, на какой стадии мы находимся.
Я вытерла слезинки, которые катились бисером из глаз.
— Как будто мы только знакомимся, и я… Привет, меня зовут Леонид. У меня довольно скучная, но высокооплачиваемая работа. Я воспитывался в семье, где проявление чувств считалось за слабость. Я педант и раб привычек. Можно даже сказать, что я ужасный зануда, но рядом с тобой начинаю гореть и отступать от своих же правил, — произнес он хрипло, слово в слово повторив то, что говорил мне перед аварией.
— Привет, я Ясмин. Про свою семью лучше промолчу, потому что помню о ней мало хорошего. Но есть один человек, которого стало много в моей жизни. Он даже был моим мужем.
— Бывший, что ли? — поинтересовался Леонид, принимая правила игры. — И как он тебе?
— Ужасный тип. Невыносимый просто. Даже не понимаю, за что я его безумно сильно люблю до сих пор.
Дыхание Леонида сбилось, он внимательно присмотрелся к моим глазам.
— Мы в разводе. Официально. Но я до сих пор считаю себя твоей женой. Где-то там… Перед богом. Может быть, он не так слеп, как ты считаешь, если он подарил мне тебя? — спросила я.
Медленно приблизилась к Леониду, обхватила его впалые щеки пальцами, коснулась губ.
— Можно?
— Ты еще спрашиваешь?!
Леонид дышал часто и прерывисто. Его горячее дыхание вырывалось с хрипом и заставляло вибрировать воздух между нами.
Его губы такие желанные, что можно сойти с ума. Просто сойти с ума. Я осторожно коснулась их. Много раз целовала, но сейчас, будто впервые, о дааа… Обвела кончиком языка контур губ Леонида, медленно в одну и в другую сторону, пробуя. Немного отстранилась и поняла, каким темным, свирепым стал взгляд Яковлева.
Я даже перестала дышать,
