не осталось — будет окончательный итог подводить. А без тебя итог у него не сложится, сам знаешь. Так что Надьке не разведенкой, а вдовушкой ближайшая перспектива. Все хлопот меньше.
Домнич, который уже стоял в дверях, задумался, словно решаясь на что-то, потом с отвращением оглядел свою грязную куртку, снял ее, бросил в угол, вернулся в комнату и сел на стул напротив Шабалина. Маска привычного благодушия и своего в доску парня без особого царя в голове медленно сползала с его лица. Острый прищур глаз и жесткая складка губ вдруг совершенно его преобразили. Шабалин не без некоторого удивления и в то же время с неосознанным пока удовлетворением понял, что на этот раз перед ним вполне достойный противник, с которым теперь уже можно общаться на равных. Метаморфоза подельника его успокоила, но и слегка насторожила. Он неопределенно хмыкнул и на всякий случай подтянул к себе свою любимую тяжелую палку.
— Мрачные, Юрий Анатольевич, перспективы рисуете, — нарушил наконец затянувшееся молчание Домнич. — Полное отсутствие оптимизма. Запаниковали. Золотишко-то уже, считай, наше. Без вариантов. Часть его я вам уже наглядно продемонстрировал. Три килограмма, двести сорок четыре грамма. Доказательство? Доказательство. Очень даже весомое. Теперь ко второму вопросу. Если с Зарубиным действительно прокол, в чем я пока сомневаюсь — Гришке в тот момент все что угодно привидеться могло — согласен, дело осложняет. Но не бесповоротно. Поскольку сегодня прибывает братва Сереги Проценко, с которым мы в последнее время основательно скорешились на почве взаимных интересов. Как, например, вы представляете себе последующую реализацию без посредников? Поэтому вот вам защита, а в случае необходимости нападение. И вообще, пора уже в тайгу двигать. Согласны?
— Тебя, я смотрю, мое согласие уже не интересует.
— Совершенно верно. Рассчитывали, что я слиняю и вам на единоличное разграбление все оставлю? Напрасные заблуждения, как говорила Холопка из одноименной оперетты Милютина. Давайте смотреть на ситуацию реально. Ведь вы мне только направление и приблизительное либретто обозначили. А музыка, слова и режиссура — мои. Восемьдесят процентов исполнения тоже. Поэтому принимаю решение…
Домнич перевел дух и попытался заглянуть в глаза упорно смотрящему в сторону старику. Его молчание он принял за растерянность и, самодовольно усмехнувшись, продолжил:
— Поскольку настоящий момент смахивает на критический, генеральная репетиция отменяется. Выходим сразу на публику. Не хотите работать вместе, возражений не имеется. Только прошу поиметь в виду, что в одиночку вам ничего не маячит. Все ваши надежные кадры полностью и бесповоротно в моем распоряжении. Лично с каждым провел разъяснительную работу, лично на каждого в сейфе полноценное досье, достаточное для пожизненного заключения. Можно считать, расписки кровью. Они теперь, чтобы со мной ничего не случилось, мать родную не пожалеют. А плюс ко всему этому Проценко мне таких мужиков обещал — Васька против них шпана мокрозадая, как любит выражаться ваш любимый Чикин. Его, между нами, тоже нежелательно видеть при дележе бесхозного имущества. На этот счет у меня имеется симпатичный планчик. Если с Зарубиным действительно прокол, то это Чикина прокол. Некачественная работа. Я к этому криминальному событию не имею ни малейшего отношения.
— Все изложил? — тяжело наклонился вперед, словно хотел подняться со стула, Шабалин.
— Самое важное, по-моему, да. Мелочевка не в счет. Разберемся по ходу дела.
Домнич поднялся и пошел к двери.
— Правильно Надька говорила — дураком был, дураком и помрешь.
— Ну, насчет дураков несколько позднее будем выводы делать. А насчет «помирать», как поется, «нам рановато. Пусть помрет лучше дома жена». Бывшая, понятное дело. Да и вам, дорогой бывший батец, тоже, по-моему, пора на вечную боковую. Во избежание будущих огорчительных осложнений.
Если откровенно, я вас даже уважал. Старательно перенимал ваш огромный опыт. Но теперь наши пути разошлись окончательно и бесповоротно.
Домнич уже шагнул было через порог, но его остановили насмешливые слова Шабалина: — Плохо перенимал. На троечку с минусом. Иначе бы знал — хороший игрок с одной колодой за стол не садится. Особенно, когда на партнера надежа до первого поворота.
— Не понял.
Домнич вернулся на прежнее место.
— Может, объясните дураку, в чем смысл высказывания про запасную колоду?
— Неужто вправду считал, что я тебя за равного держу, весь расклад раскрываю? Хотя чего с тебя взять? Артисты, они ведь как? Всю жизнь чужие придумки разыгрывают. Ступай, ступай. Только поимей в виду, что городские твои на подмогу вызванные, тебе же и башку оторвут, когда там, где ты клад огрести желаешь, трухи прошлогодней не отыщется. Не сыскать тебе ни шиша, раз душа дешевле гроша. Гуляй, зятек, доживай свои три кило. Я тебе их специально подкинул, чутье сбить. Зря выходит. У тебя этого чутья сроду не было. Один кураж, а ты думал марьяж. И больше близко в тех окрестностях не появляйся. Неровен час, курок спущу, если под ногами мешаться будешь. Хотя что на тебя припас тратить, когда тебя Роман Викентьевич или братки проценковские все одно достанут.
— Блефуешь, батец, блефуешь! — Домнич снова попытался заглянуть в глаза старику. На этот раз тот не отвел взгляда, смотрел строго и чуть насмешливо. Домнич первый отвел глаза.
— Хотя вариант может иметь место в исключительно ничтожной степени. Три килограммчика аурум для отвода глаз — кто узнает, со смеху помрет.
— Ступай, похохочи. Что на мужичков компромат складируешь, мне давно уже доложили. Порадовался даже, пусть, думаю, старается. Я-то и так про всех все наскрозь, но бумажка всегда в таких делах помощница. Запас карман не тянет. И что кинуть не задумаешься, тоже гадать не надо было. Была надежа: семья свяжет — не сложилось, без детей не семья, а временное сожительство. А когда ты лажаться начал, как последний мудак, тут уже и раздумывать нечего было. Эти три килограмма у меня уже лет тридцать припасенные лежали. Они-то меня на след окончательный и навели. Только не там, где ты роешь, совсем не там. Хрен с тобой, пользуйся. Зато все остальное целое будет. Без сопливых обойдемся.
— Не уверен.
— В чем?
Домнич с минуту молчал, раздумывая, верить или нет.
— Не исключаю, что этот финт ушами имеет место быть. Тогда размышляем дальше. На фига этот ходильник понадобился? Элементарно! Не было уверенности, что работаем в правильном направлении. Иван напугал. Его ведь по твоему
