не страшно.
Эллиот не завоëвывал, не доказывал свою силу. Он мягок, аккуратен и донельзя прекрасен даже тогда, когда Ынбёль его не видит. Видны только звëзды — и те взрывались. Оберег, качающийся внизу, трепал по затылку аурой защиты. Всё хорошо. Было и стало.
Ынбёль — неопытная ведьма и неумелый человек, дорвавшийся до любви, как до луны. Ынбёль едва поспевала за действиями Эллиота, копировала их робко и неумело. И Ынбёль едва не отключилась, когда конец чужого языка без кровопролития проехался по её собственному. Всюду мерещились превосходные ноты орехов и древесины.
Эллиот отстранился, ощутив предел. Ынбёль сделала вдох и врезалась ему в грудь, завалившись сверху. Сжала так крепко, что в пору бы кричать, но Эллиот лишь задушенно смеялся и гладил по солнечным, разогретым плечам.
— Мне с тобой так тепло, — прошептала Ынбёль. — Никогда так тепло не было.
Разве что в ночь воскрешения.
— Не стоило мне тебе писать, — вздохнул Эллиот. — Мы ведь так скоро слипнемся.
— Я попрошу Джеба нас срастить, — ляпнула Ынбёль и тут же осëклась. — Ну… Я просто не хочу уходить.
«Никогда», — добавила про себя. Остаться в чистоте и ненароком завалить её самой собой.
Но, конечно же, уйти пришлось ещё до того, как они по-настоящему устали лежать. Ноги и плечи у обоих затекли быстро, но положение они так и не сменили — оттого и встали с трудом. Ынбёль будет не против, если её ноги откажут совсем.
— Стоит ли мне тебя проводить? — спросил Эллиот. — Там стемнело.
— Я уже умирала однажды, — бодро ответила Ынбёль. — Второй раз не будет страшно. Давай ты меня не проводишь, а просто со мной прогуляешься. Свидание после свидания. Кстати, тебе не мешало бы завести побольше оберегов. Я попрошу Лекси — она сделает. Ты любишь серёжки, кольца, браслеты, броши или кулоны? Вроде бы ещё можно…
Эллиот не дослушал, согнулся, чтобы упасть подбородком на макушку Ынбёль и чуть не расколоть череп надвое. Вновь прижал к себе. Сейчас они были на улице, и вся ситуация становилась ещё более волнующей, но Ынбёль никогда не чувствовала себя сильнее, чем сегодня. Это не симпатия, вовсе нет.
Она втрескалась в Эллиота Коди Моррисона по уши. Она любила его так сильно, что сердце едва выдерживало.
Эллиот набросил ей на шею свой шарф и завязал спереди большой узел. От пряжи вкусно пахло орехами и любовью. Ынбёль едва не залила нежную пряжу слезами — столько в ней сейчас вопило чувств.
— Спасибо за шарф.
— Спасибо за оберег, — серьёзно кивнул Эллиот. Мальчик, который не верил в магию, эзотерику, гадания и всё такое. — Если испачкаешь шарф, то оставь его в воде минут на десять, потом нужно осторожно выжимать руками и…
— …и не выкручивать. Я знаю, — счастливо заулыбалась Ынбёль. — Ты седьмой, кто думает, что я даже постирать не сумею.
Эллиот развёл руками в проигрыше и поцеловал напоследок.
* * *
Ынбёль не помнила, как добралась до дома. Как прошла мимо Криса, который рубился в карты с Джебом, как наступила на что-то клейкое — бывшее живым, — и как завалилась в шалаш. Было странно. Она успела привыкнуть к уровню матраса, лежащего на полу. Ынбёль уткнулась в шарф. Она засыпала самой счастливой ведьмой на свете. Было чувство, что из лодыжек тянутся цветы, что кости размякшие, как мёд на солнце, а колени — чашки для малины.
В её одеяльном шалаше всегда пахло сладостью, потому что в ткань (помимо перьев и пуха) были зашиты палочки святого дерева. Помогало заснуть после убийства. Но Ынбёль долго ворочалась. Слушала коридорное шуршание чьих-то шагов, сопение Эр-Джея и музыку из наушников, что лежали на подушке. Потом всё стихло. Разом. Даже не стихло… умолкло. Ынбёль нервно стукнула по наушникам, но музыки не было. Она неосознанно навострилась: с соседней башни-кровати не доносилось ни шороха, хотя Эр-Джей чесался и разговаривал во сне. Коридор молчал.
Ынбёль задрожала, попыталась встать.
И что-то с силой сжало её щиколотки.
Надавило, оцарапало изнутри, будто бы поползло выше. Когда оно остановилось, ощущение вспыхнуло такое, словно кто-то наваливается сверху, сидя на ногах. Ынбёль не могла пошевелиться — существо было слишком тяжёлым, и не могла дышать — было слишком страшно. Казалось, она привлечёт к себе только больше внимания, если даже просто моргнëт, не то что вздохнëт.
Поэтому она всматривалась в темноту и не моргала, пытаясь разглядеть лицо существа. Изо рта шёл пар.
Проблема в том, что лица у существа не было. Как и любого физического воплощения. Что бы сейчас ни восседало на Ынбёль, оно было бесформенным, невидимым и, вполне вероятно, вообще не существующим.
На секунду она заподозрила Лекси и её иллюзии, но что-то подсказало, что дело вовсе не в ней. Энергия Лекси была горячей и немного колючей — Ван не думала об этом прежде, но так оно и было. То, что сидело на ней, убивало холодом. И силой. Оно не кололо — оно давило громадной мощью, словно бы каким-то прессом. Это было больше похоже на…
На неё саму. Это была её энергия.
Чем бы ни являлось это существо — оно было порождением самой Ынбёль, а не кого-то другого. Она поняла это и попыталась взять контроль, как учил Джебедайя: сосредоточиться на потоке, ухватиться за нить. Чувствовать душой, а не руками. Это было не очень сложно — энергия густо сочилась и растягивалась цепью, а не нитью.
Ынбёль схватила еë. Примерилась и со всех сил дëрнула на себя, пытаясь подчинить.
Разум, которым она прикасалась к энергии, едва не перемесило. Ничего не вышло.
Она держала энергию лишь потому, что ей позволяли еë держать. Это была её цепь без ошейника, но она ей не принадлежала. Она дëргала снова и снова, позволяла разуму болеть и мëрзнуть, мучилась, но лишь натягивала звенья.
Послышался рык. Ынбёль ощутила на щеках ледяное дыхание существа. Оно приближалось всё ближе к её лицу и, имей оно форму, наверняка бы вот-вот коснулось лба. Прокусило бы. Кровожадно и осознанно.
Ынбёль снова дëрнула позванивающую энергию.
И снова ощутила абсолютное ничего.
Она напряглась, отпустила цепь и попыталась найти уже точно свою энергию — пускай та и была лишь нитью. Ей нужен был какой-то отвлекающий манёвр, всего пара секунд, чтобы выскользнуть…
Она пошевелила руками, нащупывая самый холодный поток. Зажала нить между указательным и большим пальцами.
И тут же её потеряла. Не выронила — она просто исчезла. Растаяла прямо у неё в ладони. Существо опасно лязгнуло несуществующими зубами. Оно поглотило её энергию.
Ынбёль не могла
