задело.
Несколько пуль распахали обшивку на крыше машины, еще одна пробила приборную панель. Я вжался в сиденье, распластался в нем, хоть и понимал, что это меня уже не спасет. Интерфейс беспрестанно предупреждал об опасности, и я уже жалел о том, что это предупреждение нельзя было выключить. Надоело.
И тогда я решился на последний, отчаянный маневр. Очередной разворот, брешь в бетонном заграждении, разделяющем полосы шоссе был совсем близко, и на подъезде к нему я резко вывернул руль вправо, одновременно утопив педаль газа. Мне отчаянно захотелось закрыть глаза, показалось, что сейчас я въеду в бетонный блок, и эта безумная погоня закончится, потому что оказать сопротивление я точно не смогу, меня попросту размажет.
Но нет. Спасло меня то, что скорость у броневика была совсем невысокая. Столкновение все же произошло, но оно было именно то, на которое я рассчитывал.
Послышался нечеловеческий крик, и одного из людей Легиона, что высунулся из окна, расстреливая нашу машину, оказался раздавлен между двумя машинами. На заднее стекло с пассажирской стороны брызнула кровь, машину преследователей швырнуло в сторону, уж слишком тяжелым был наш броневик, им пришлось в очередной раз сбросить скорость, а я совсем наоборот вновь утопил педаль газа.
Разрыв между нами увеличивался с каждой секундой, по задней части кузова снова забарабанили пули, но стреляли неточно, да и всего из двух стволов.
— Сука, да что же вы не отстанете никак, пидорасы! — выругался я вслух. — Вас же всего трое осталось, да в чем проблема-то, сколько вы гнаться будете за мной.
То, что их осталось трое, а я всего один, было проблемой, с которой нужно разобраться. И похоже, делать это придется радикальными средствами.
Я нажал на педаль тормоза и одновременно вывернул рулевое колесо вправо, чуть не сделав полицейский разворот, в который машина вошла боком, мне даже показалось, что колеса с правой стороны оторвались от земли, и мы сейчас перевернемся. Когда броневик окончательно остановился, я отстегнул ремень безопасности, подобрал с пола валяющийся на нем автомат Чеха, перезарядил его, и выскочил из машины, заняв позицию за передней частью кузова. Там самая мощная броня, да и массивный двигатель, который пуля точно не пробьет.
Преследователи не стали таранить нашу машину, тем более, что эта попытка была обречена на провал. Они скорее размажутся по нашему броневику, чем смогут нанести мне какой-то ущерб. Их водитель тоже решил развернуться.
Прицелившись, я обстрелял водительскую сторону машины. Расстояние было метров в сто, и с такой дистанции я вполне мог поразить мишень, пусть даже и движущуюся. Тем более, что их машина бронированной не была.
Я не видел, что произошло с водителем от моих попаданий, а интерфейс ничего не подсказал. Зато машина вдруг резко газанула, и врезалась в заграждение. Бетонные блоки она не пробила, но из-под капота резко пошел дым, видимо, радиатор все-таки оказался пробит.
Мгновение спустя в мою сторону уже бежали двое. Но я не стал тратить на них времени, бросил автомат на землю и запрыгнул обратно за руль. Мотор я не глушил, чтобы не тратить времени, а резко вывернул руль и газанул.
Броневик тяжело тронулся с места, а мои волосы снова зашевелило ветром. Теперь у нас еще и сквозняк из-за открытого люка и разбитого стекла. Отлично, блядь.
Однако в голове у меня играла победная песнь. Мне все-таки повезло не только выбраться из Раменского, но и стряхнуть преследователей.
Теперь осталось только выбраться за периметр и вывезти с собой Чеха. Или его труп, смотря как наемнику повезет.
И это ранним утром, когда все городские службы и полиция уже настороже. На ворованной машине, и с ворованным же оружием. А других вариантов нет, не тащить же мне наемника на себе, и не вызывать скорую. Потому что тогда мы очень быстро окажемся за решеткой.
Глава 16
— Открывай! — крикнул я, едва кто-то ответил на вызов видеофона. — Открывай, говорю, срочно!
— Это ты, Женя? Чего случилось? — был ответ.
Ну да, он же в видеофоне только мою рожу перекошенную видит, а то, что я его друга тащу, камера не показывает.
— Да открывай ты, блядь, проблемы у нас!
Долго ждать не пришлось. Дверь распахнулась и ударилась о стену, наружу выскочил Ник, держа в руках полотенце.
— Бля… Это что же случилось? — проговорил рвач.
— Пуля в брюхе, вот что случилось, — ответил я и сгрузил наемника прямо на пол. — Он пока жив, я тащил его с собой из Старой Москвы. Ты же ему поможешь?
Я действительно вытащил наемника наружу. Периметр оказался дырявым насквозь, по следам я нашел место, где через него ездили машины, и мы выбрались наружу. Отъехал на несколько километров, поймал тачку, перевел водителю тысячу рублей за помощь и молчание, после чего мы двинули прямиком в клинику Ника. Кейс, разумеется, я прихватил с собой, а вот от варбелта избавился первым же делом. И с наемника его тоже снял. Не хватило еще спалиться на ношении оружия. Нам в клинику надо, а не в камеру.
Честно говоря, наверх его я затащил исключительно на морально-волевых. Уж очень сильно заебался за этот день, сил действовать дальше просто не было. Оставалось надеяться, что меня не заставят ассистировать на операции, хотя хрен знает, чем я мог помочь, потому что навыков хирургии у меня не было никаких.
— Потащили его в операционную, — Ник тут же подскочил ко мне, и схватил наемника за ноги. — Давай, бери его и понесли. Он что-нибудь принимал?
— Два реаниматора и один вдох 'шок’а, — ответил я. — Мы угодили в полную жопу, он словил пулю, но держался какое-то время. Я его вытащил.
— Вижу, что вытащил, — кивнул рвач. — Давай, понесли. Бля, как он вообще еще живой-то…
Мы подхватили наемника, и потащили его вглубь клиники. Вошли в помещение, заполненное разной медицинской аппаратурой, и, видимо, отведенное под операционную, положили на стол, после чего Ник принялся сноровисто раздевать Чеха.
Куртку с него он стащил, а футболку, пропитанную черной кровью, попросту срезал. Посмотрел на пулевое отверстие, зачем-то просунул в него палец, понюхал.
— Ну-ка помоги перевернуть его, — проговорил он, и когда я выполнил приказ, сказал. — Пуля застряла. И наверняка кишки порвало. Пиздец.
— Жить-то он будет? — спросил я.
— А хуй знает, — ответил рвач. — Сделаю, что смогу. Но в брюхе у него сейчас кровавый студень пополам с дерьмом. Придется все это доставать, отмывать, резать кишки и сшивать их. Скорее всего в нескольких местах. Лучше скажи, как это случилось? Мне его штопать не впервой, но все-таки…
— Работа, — ответил я. — Сам понимаешь, об этом лучше не распространяться. Но дело было жаркое.
— А на тебе, значит, ни царапины, — сказал Вик.
