– Я вот думаю, что, может, и не сам… что уж больно вовремя… жрец вас в храме сочетал, назвал мужем и женою. А стало быть, так оно и есть. Брак состоялся, но не свершился, – сказав это, Яр посмотрел в сторону. – Вот… а потом уже Древояр заговаривать стал, что надо бы тебя вернуть, что не дело это… почему?
– Не знаю.
– И я не знаю. И спросить не у кого. Если и вправду чернокнижник…
– А еще сомневаешься?
– Нет, – покачал головой Яр. – Какие уж тут теперь сомнения. Так что… может, и права ты. Наши-то вон, замороченные… то есть, я не уверен. Не может же он всех морочить. Но как угадаешь, который сам собою дурень, а который под мороком? А эти… местные, здешние стало быть. Или вот рыцари. Слушай, а ты за рыцаря замуж не хочешь?
– А ты на принцессе жениться не собираешься? – отозвалась Мудрослава.
И оба вздохнули.
Одновременно.
А ведь прав он. Рыцари-то, они, небось, вон сколько уже с проклятыми сражаются и должны разбираться в чернокнижниках всяко получше их с Яром. Но… но камушек покачивался, дразнил синевою, просился в руки.
Нельзя.
Отдавать ладхемке, сколь бы она ни злила, точно нельзя. А что можно?
Мудрослава и сама не знала.
– Поговорю, – решилась она и встала. – С кем-нибудь, потому что сами мы не справимся. Помощь нужна.
Не отпускала мерзкая мысль, что за помощь-то платить придется и как знать, что в плату-то потребуют.
А с другой стороны, что делать-то?
Оставить, как есть?
Так чем оно обернется-то? Вот прикажет он ей в следующий раз убить кого, и как знать, сумеет ли Мудрослава перед наваждением устоять?
То-то и оно.
– Это не игра, Яр, – она убрала опасный камушек с глаз долой. – И игрой никогда не было. А ты все никак не повзрослеешь…
Земля вдруг качнулась под ногами.
Вздрогнула.
И Мудрослава поняла, что падает. Она летит. Куда? Куда-то в пропасть, которая распахнулась под ногами её. И в этой пропасти клубится тьма, желающая принять Мудрославу.
Нет!
Она взмахнула руками, и те превратились в крыла. Как будто она не царская дочь, а царевна-лебедь. Только крыла отчего-то были черны.
Пускай. Черная лебедь – это даже красиво. Главное, что еще взмах, и подняли они Мудрославу выше.
И еще выше.
И вот уже она не падает, но кружит. Над чем? Внизу не пропасть, но горы. Они поднимаются огромною чашей, на дне которой уместилось много всего. Вот река вьется синею лентой, пробивается сквозь зелень лугов да полей, чтобы исчезнуть под сенью леса. Мудрослава спускается ниже.
Страх ушел.
Осталось удивление и… предвкушение? Это ведь не просто так! Просто так у нормального человека крылья не отрастают. Значит… она не знала, что это значило. Дар? У нее тоже дар имеется?! Правда, не понять, какой и есть ли от него польза.
Мудрослава даже задумалась. Какая может быть польза от того, что жена в лебедь превращается? Ну ладно, пусть не жена, но все одно.
А река раскрывалась, приближаясь. Она играла светом, бликовала и резала глаза яркостью своей. На водной глади скользили лодки, большие и маленькие. И Мудрослава видела их, как и людей, которые в свою очередь увидели Мудрославу.
Закричали, засуетились.
И небо разорвали всполохи стрел.
Это они зря! Мудрослава взмахнула крыльями, чувствуя, как в душе закипает обида. Разве ж можно в лебедей стрелять? Ничего, вернется и все расскажет Повелителю. А то ишь, волю взяли, бедных птиц обижать.
Выше.
И еще выше.
Собственная сила пьянила и радовала. И от этой радости из груди вырвался хриплый клекот. Кажется, лебеди так не клекочут. Но подумать о том Мудрослава не успела, потому как впереди скользнуло что-то мелкое, и тело само рвануло навстречу. Когти впились, раздирая птичью тушку. Раззявился клюв.
Нет, нет, нет… Мудрослава не станет… она извернулась всем телом, выхватив в полете из когтей комок в перьях. И щелкнул клюв.
Кажется, она не лебедь.
Совершенно точно не лебедь. Лебеди – птицы в высшей степени приличные. И других птиц не жрут. Не заглатывают их целиком, не боясь подавиться перьями.
Мудрославу замутило.
Слегка.
Она повернулась влево. И вправо… и… и крылья действительно были черными. А еще гладкими, кожистыми, покрытыми мелкой чешуей.
Нет!
Да что ж это такое!
И клекот из горла на сей раз вырвался весьма и весьма возмущенный. Хлопнули крылья, поднимая выше. И еще выше. И… И Мудрослава увидела замок, который издали показался совсем уж крохотным. Она хотела повернуть к нему, но почему-то полетела совершенно в другую сторону.
Так, надо успокоиться.
Мало того, что она превратилась в… в не понятно что, так оно еще и не слушается! С другой стороны, верно. В замок пока возвращаться нельзя. Если уж люди на реке в нее стрелять стали, то и в замке могут не узнать.
Еще убьют ненароком.
Надо где-то приземлиться. Сесть и подумать.
Только вот тварь, кем бы она ни была, тряхнула головой и полетела дальше. Куда? Внизу клубилась зеленая грива леса. Но вот тот поредел, а после и вовсе отступил перед остатками огромной некогда стены.
– Вниз, – приказала себе Мудрослава.
Или… не себе?
Тварь вновь замотала головой. И взмахнула крылами.
– Вниз!
Теперь Мудрослава ощущала волю этого создания. Как… как жеребец упертый. Был у них на конюшнях один, который притворялся ласковым, но стоило расслабиться, так и норовил какую гадость учинить. И этот не лучше.
Нет уж, с жеребцом Мудрослава управилась. И с этим вот сумеет.
– Вниз, – она уже потребовала, и тварь, издав хриплый протяжный звук, в котором послышалось возмущение, сложила крылья. Она кувыркнулась и устремилась к земле, столь быстро, что Мудрослава завизжала бы.
Если бы могла.
Пугает.
И у него выходит. Но она же, тварь, сама не желает умирать. А стало быть, и Мудрославу вывезет. Вот развернулись паруса крыльев, наполняясь тягучим воздухом. Их повело, вывернуло, и тварь качнулась, однако все же сумела справиться.
Когтистые лапы ударились о камень.
Больно.
И твари тоже.
– Ничего, пройдет, – поспешила успокоить Мудрослава. И поделиться силой, и тварь приняла. Вздохнула так, совершенно по-свойски, и ловко вскарабкалась на вершину старой стены.
Город.
Неужто тот самый, проклятый? Верно, он. Тут иных городов нет, особенно, чтобы таких.
