— Нет, на луну нам не нужно, — серьезно ответил Чачич.
— Это все из-за взрыва. Если бы не взрывали, — заметил Дубасов, — то вышли бы там, где надо.
— Ну, положим, это неизвестно, — сказал Чачич и подумал, что в его жизни приключений и так хватает. Одним меньше, одним больше. Какая разница?
— Все может быть, — согласился Калита. — Уходим на северо-восток, там наш лес.
— В нынешних координатах? — уточнил Венгловский.
— Все запомнили? Здесь вместо севера — юг. А солнце заходит на востоке. Впереди иду я. За мной Серега, Жора, потом Дубасов с гранатометом наготове, за ним профессор. Замыкающий Венгловский. Все ясно? Вопросы есть?
— А «гемус»? — спросил Ген.
— «Гемус» я тебе гарантирую, — терпеливо, как душевнобольному, пообещал Калита.
— Правда?!!
— Конечно, правда! — соврал Калита.
— Это же великое научное открытие! — стал вещать Ген. — Ты хоть понимаешь?!
Но его уже никто не слушал. Все принялись надевать рюкзаки. Потом пошли, озираясь на диковинные развалины и рассматривая песок под ногами, в надежде увидеть хоть чьи-нибудь следы.
Город был странным: вначале походил на города двадцатого века — с железом, стеклом и бетоном, потом вдруг под ногами появилась каменная брусчатка, а покосившиеся дома сделались одно- и двухэтажными да еще в готическом стиле — с маленькими окошками да с дубовыми рассохшимися дверями. Дернул одну Калита, да оказалась она закрытой. Зато в окошке, как ему показалось, мелькнуло странное лицо в чепчике. Хотел он выломить дверь, да поостерегся. Лицо у человека было, как у покойника, а руки костлявые, как у смерти. Чур-чур меня, шарахнулся Калита.
А главное — всех угнетали мертвые деревья. Сухие, почерневшие и побелевшие, словно кости, они стояли то там, то здесь, как на огромном, бескрайнем кладбище. То и дело налетал сухой, колючий ветер, между деревьями возникали вихри, которые потом оказывались в сухом русле реки, и тогда воздух наполнялся мелким, как в пустыне, песком.
Вначале все шли сбившись плотной группой, потом привыкли, но все же настороженность не покидала их. Через полчаса ходьбы под палящим солнцем все от непривычки уже обливались потом. А солнце стояло в зените и пекло, как сумасшедшее. Поснимали шлемы, потом пришла очередь курток.
— Боже мой, где мы? — спрашивал Дубасов. — Я не знал, что в Дыре есть города с таким климатом.
— Похоже на города Германии с музейными кварталами. Но все же что-то не то, — сказал Александр Ген. — Бывал я в Германии. Нет, это не Германия. Здесь размах другой.
— Ни одной вывески. Ни одного указателя.
— А это? — спросил Жора.
— Замечательно! — воскликнул Ген, с благоговением поглаживая древние стены. — Грецким орехом намазано, поэтому и черное. Сколько раз я о подобном читал, а здесь живое, настоящее…
Он не обращал внимания на жару, фотографировал все подряд и делал записи в электронном блокноте. Шлем ему мешал, он снял его и повесил на пояс. А автомат вообще отдал Жоре — благо, что Калита еще не заметил.
— А ведь здесь была война, — не уставал повторять Чачич, разглядывая развалины старинного костела со следами копоти. — Как у нас на Карповке.
Калита вспомнил, что Чачич родом из Санкт-Петербурга, с Большой дворянской. На реке Карповка действительно стоял костел.
— И главное — никаких людей, — сказал Александр Ген, чуть присмирев, после того, как заглянул в кривой переулок.
Да, любопытство взяло в нем верх над робостью кабинетного ученого, и он сунул нос в переулок. Для этого ему пришлось перелезть через гору мусора, поросшего непроходимым татарником и лопухами. За мусорной кучей сразу нашелся поворот налево. Ген, полагая, что увидит что-то необычное, приготовил фотоаппарат и высунулся. «Чик!!!» — вспышка осветила то, что заставило его бежать быстрее лани. Он выскочил из переулка, даже не заметив, как перелетел через гору мусора, и, испуганно оглядываясь, пристроился за Юрой Венгловским, который замыкал отряд. В его обязанности входило подгонять отстающих. Но он был так поражен городом, что пропустил вояж Гена в переулок, а то бы не избежать Гену выговора от Калиты.
Отдышавшись и немного успокоившись, Ген решил понять, что же он такое увидел в переулке, но сколько ни всматривался в матрицу фотоаппарата, определить так и не смог. Однозначно — огромные зубы и чей-то глаз с вертикальным зрачком. Но если провернуть матрицу на девяносто градусов, то выходило совсем другое.
— Что там у тебя? — спросил Венгловский, заглядывая Гену через плечо. — Баба в плаще, что ли? Где ты ее взял? — Юра Венгловский вдруг вспомнил, что должен опекать ученого, и проявил характер: — Ты бы не шлялся где попало. Еще, не дай бог, влезешь в какое-нибудь дерьмо, а мне отвечать.
— Не влезу, — пообещал нобелевский лауреат, с вожделение поглядывая на следующий переулок. Тайна фотографии только распалила его воображение.
— Но-но мне, — предупредил Венгловский. — И автомат свой возьми.
Зачем мне автомат, подумал Ген, если я никого убивать не собираюсь, и вообще, вся эта броня — она мне только мешает.
Они миновали старую часть города и вступили в современную. На границе разрушения были наиболее масштабные — целый квартал выгоревших зданий, от которых остались одни руины и стены. Однако бои были настолько давними, что ни запаха копоти, ни пепла не чувствовалось, а развалины поросли колючками. Это и скрывало истинные размеры разрушений.
Может, мы все еще на Земле? — думал Ген. — Только переместились во времени. Но это противоречит нашим знаниям о времени и пространстве. Неужели Эйнштейн ошибался?
— Слышал я об этих места, — вдруг сказал Калита, останавливаясь в тени старого кирпичного здания на краю площади, залитой беспощадным солнцем.
Потом они увидели огромный, как котлован, след. Все столпились на его краю, рассматривая. След был свежим, примятая лебеда еще не успела подняться.
— Вот это да!.. — пробормотал Чачич, смущенно почесывая макушку.
Ему, как вертолетчику, приходилось бывать в разных ситуациях, но здесь было чему удивиться.
Калита так разволновался, что закурил сразу две сигареты.
Венгловский и Жора тут же заняли боевые позиции.
— Прекратите, здесь никого нет, — устало сказал Калита. — Дальше идти бессмысленно. В две тысячи пятом в Зону вышел странный человек. Звали его Артур Бобренок. Был он малость сумасшедшим. Не знал, что такое мобильник, а о компьютерах даже не слышал. Он рассказал историю, что будто бы они с черным сталкером нашли «шар желаний». Но не в Дыре, конечно, и не в нашей Зоне, а в Зоне за бугром. Это сейчас понятно, что все Зоны объединены через Дыру. А тогда мы ничего не знали. В общем, черный сталкер сунул этого мальчишку на откуп «дровосеку», а «шар желаний» притырил. По какой-то причине «дровосек» его не убил. Бедняга больше тридцати лет прожил не то в Зоне, не то в Дыре. Он и рассказал о городе. Город этот бескрайний, за ним лежит пустыня. За пустыней — неизвестно что, но там времени нет. Одна «стеклянная стена». Те, кто смогли туда дойти, вроде бы как пропали. Вернее, они очутились в другом времени и вернуться назад не смогли. Так гласит легенда. Жили здесь люди и из прошлого, и из настоящего, и дрались между собой из-за воды, из-за власти, из-за женщин. Потом пришли наши. Тоже, конечно, добавили. Реку перегородили, поставили электростанцию. Солнце искусственное возвели. Оно должно выключаться в двенадцать ночи. Воды здесь нет. Зато ходят памятники и летают бульдозеры. Сам Артур Бобренок входил в состав одной экспедиции, которая искала воду и людей. Экспедиция провалилась. Надо найти ее следы и выходить из города по ним. Это единственный наш шанс.
