действовать логически. Что здесь самое дорогое?
Я оттащил свое сокровище подальше от берега и развязал мешок. Хоть я и разбирался в драгоценностях, обычно в деле их выбора руководствовался примерно тем же правилом, что и сорока: бери то, что большое и блестит.
Стража тут же обступила меня кольцом.
— Я могу выбрать все, что угодно?
Трой кивнул.
— Абсолютно.
— Тогда я возьму вот это, — я выудил из кучи украшенную огромными рубинами диадему. Она определённо была большой, а уж блестела так, что новогодняя елка от зависти бы расплакалась.
— Кроме диадемы, — поправился Трой. — Это диадема прославленной воительницы Йонданы, которая правила нашим народом много веков назад. Эта реликвия принадлежит клану.
Ну окей, все равно здесь еще много всего интересного.
— Тогда это, — я сжал в руке тяжелое алмазное колье.
— И не это. Это ожерелье прославленной воительницы Йонданы, мы не можем отдать его.
Мои мечты о счастливой жизни с ожерельем, точнее, с вырученными за его продажу деньгами, разбились, как хрустальный шар.
— Ладно, хорошо, тогда я возьму перстень, — со вдохом проговорил я, надевая на палец кольцо с невероятных размеров изумрудом.
— Увы, перстень тоже нельзя забрать. Он…
— Дайте угадаю, это кольцо прославленной воительницы Йонданы? — обреченно уточнил я.
— Именно. Она знала толк в украшениях.
— Откуда у нее было столько драгоценностей? — возмутился я. — Не воительница, а какая-то купчиха, честное слово. Как она умудрилась прославиться с таким пристрастием к золоту?
— Она прославилась в основном тем, что нападала на соседей и отбирала их богатства.
— А, ну да, именно этим воители обычно и прославляются, — буркнул я, мысленно прощаясь и с колечком тоже. — Интересно, если я надену весь комплект, не получу бонусы ко всем характеристикам?
Трой с Анной удивленно переглянулись. Я махнул рукой.
— Ладно, тогда я возьму вот этот изукрашенный кинжал.
— Это… — начал Трой.
— Что, кинжал прославленной воительницы Йонданы?
— Нет. — Я облегченно выдохнул. — Знаменитого воина Адерзиса. Но его тоже нельзя забрать.
— Да что ж такое-то⁈ — рявкнул я, чуть было не швырнув кинжал на землю. Удержала меня от этого только непреходящая любовь к дорогим вещам. — Вы же сказали, я могу брать все, что угодно!
— За некоторым исключением.
— За некоторым, серьезно? А есть тут хоть что-нибудь, что не входит в список исключений? — Я выудил из мешка тусклую золотую монетку. — Хоть эту монетку мне взять можно, или она тоже в древности принадлежала какому-нибудь прославленному воину⁈
— Можно, — проявил Трой невиданную щедрость. — Итак, граф Лазарев, выбор сделан. Анна, теперь твоя очередь.
— Что? Как это сделан, я ведь просто приводил ее в пример! Разумеется, я не собираюсь выбирать какую-то там монету!
— Вы сказали свое слово, — пожал плечами Трой. — И выбрали свой дар, все это слышали. Отыгрывать назад уже поздно.
Я сжал монетку в руке и втянул воздух через зубы, стараясь успокоиться. Бюрократ проклятый. Отжали сокровища! Мои, мои сокровища! Нажитые непосильным трудом! Видит бог, когда я вернусь домой, упрошу Его Величество объявить экономическую блокаду этой блохастой братии, чтобы тратить мое золото им стало некуда.
Анна справилась с выбором быстро, вытянув какой-то кинжал с серебряной рукоятью. Вообще на груду сокровищ она смотрела довольно равнодушно, что несколько пошатнуло мои представления о ней как об очень умной женщине. Некоторые люди и нелюди, как бы ни были на первый взгляд умны и талантливы, просто не понимают, что в жизни по-настоящему ценно.
Закончив с раздачей даров, Трой взвалил мешок (мой мешок, между прочим) на плечо и пошел вперед. Стража двинулась за ним, ненавязчиво взяв нас в кольцо. Хоть мы больше не были пленниками и формально все обвинения с нас сняли, вервольфы все еще не доверяли нам и не думали этого скрывать. Ну или мой взгляд, устремленный на мешок золота, бы таким алчным, что они сочли за благо перестраховаться.
Путь до города занял почти столько же времени, что и утром путь до реки. Кандалов на нас больше не было, но монетка в кармане давила грузом несправедливости и упущенных возможностей. Анна шла с гордо поднятой головой, демонстративно не глядя ни на Троя, ни стражу, но нет-нет да бросала на меня заинтересованный взгляд, и сложно было не понять причину ее любопытства. Вервольфа снедало желание узнать, как же я победил червяка.
Ворота в город приветственно распахнулись нам навстречу. Караулящие у входа стражники провожали нас удивленными взглядами, как и прохожие на улицах. Похоже, никто здесь не верил в наше возвращение.
На площади нас уже ждали. Август, Койр, два других члена Совета, Дорйон с братом — вся верхушка клана высыпала посмотреть на победителей чудовища. А еще между братьями, опираясь на трость, стойл Йогар.
Я с трудом узнал главу клана. Черные волосы сделались практически седыми, волевое прежде лицо осунулось, глаза потухли и запали. Он выглядел копией самого себя, состарившейся лет на двадцать, а по меркам оборотней и на все сорок. Впрочем, учитывая то, что нам рассказывали про нектар увядания, так оно на самом деле и было.
Йогар Блэйд сделал шаг вперед, покачнулся и грузно оперся на руку среднего сына. Дорйон тут же подхватил его с другой стороны. Старик властно повел рукой, отстраняя сыновей, выпрямился, подошёл к нам и неожиданно обнял Анну.
— Ты жива, слава богине. Я и мысли не допускал, что это могла быть ты.
Блэйд растерялась. Казалось, она ожидала чего угодно, только не этого. На красивом лице застыло выражение человека, попавшего в незнакомую ситуацию и понятия не имеющего, что в ней следует делать. Кажется, богатый и разнообразный жизненный опыт главы Тайной Канцелярии не включал в себя проявления родственной любви.
— Да ладно тебе, дядя, — пробормотала Блэйд, неловко высвобождаясь из объятий. — Я тоже рада, что ты в порядке.
— В порядке? — Йогар горько усмехнулся. — Посмотри, во что я превратился. Старая развалина, тень самого себя. Но лекари говорят, хорошо, что вообще остался жив.
— Ты справишься, уж я-то тебя знаю. — Анна позволила себе улыбку. — И горе тому, кто имел глупость попробовать тебя убить.
Йогар отстранился, опершись на трость, и обвел нас взглядом. В этот момент он напомнил себя прежнего.
— Именно. Пока я был без сознания, на вас возвели напраслину, но я и на секунду не поверю, что ты пыталась отравить собственного дядю, что бы между нами прежде ни приключалось. Я следил за твоим человеком, когда он подошел, если бы он попытался что-то мне подмешать, я бы заметил. Преступник — кто-то из наших, и надо найти скотину и казнить. Чем скорее, тем лучше. И вы мне в этом поможете.
Я покосился на скотину. Та хмуро посмотрела на меня в ответ, почесывая черную бороду. Интересно, Йогар знает, кто пытался его убить, или хотя бы догадывается?
— Пойдемте в дом, — Йогар широким жестом указал следовать за собой.
Анна вдруг замедлила шаг. Я, поняв намек, сделал то же самое.
— Мне до сих пор не представилось случая узнать. Как ты убил Кевнара? — тихо спросила Блэйд, когда мы немного отстали.
Соблазн соврать что-нибудь о моем невероятном боевом мастерстве был велик, но я сдержался. А то начнут еще на радостях водить в пещеру чудовища экскурсии, считая, что она пуста, неудобно получится.
— Я его не убивал, — признался я. — Только усыпил. Вылил в воду большую-пребольшую бочку снотворного.
— Что⁈ Не убил? Вик, ты с ума сошел???
— Да ладно, нас ведь все равно в итоге отпустили.
— Ты не понимаешь, Вик. Кевнара нельзя было оставлять в живых!
— Да почему? — удивился я. — В тебе вдруг взыграла кровожадность? Ну живет себе червяк, никого не трогает, и ты его не трогай. Все и так поверили, что ты прошла это испытание. Они же не полезут проверять. Сокровища мы добыли, это самое главное.
— Дело не в этом. Ты считаешь, за столько лет никто не додумался попытаться усыпить или отвлечь чудовище и забрать золото? Кевнар всегда приходит за своими сокровищами.
— Для этого Йогару придется сбросить сокровища в воду, а у него хватит ума этого не делать.
— Кевнар способен перемещаться и под землей. Старики говорят, он роет туннели на многие километры.
— А ты сама эти туннели видела?
Анна промолчала.
Я беспечно махнул рукой.
— Даже если и так, сама подумай: зачем червяку сокровища? Да он даже не заметит, что они пропали. Скорее всего, все это просто вранье. У нас пока что есть более серьезные проблемы, чем разозленный червяк, о нем можно будет подумать и потом.
Мы вновь,
