из вас не знает всей правды. Или, скорее, вы просто не хотите ее знать. Намного легче поверить в выдумку, чем принять дерьмовую реальность. Правда же?
Люси непонимающе смотрит на Еву:
— О чем ты?
— Да ладно, забудьте.
— Нет уж, расскажи.
— А смысл? Все равно уже ничего не исправить. И мне жаль, что ваши фантазии о счастливом примирении — полная чушь.
— Но ты же этого не знаешь. А судя по тому, как вы с мамой злитесь и обижаетесь друг на друга, очевидно, что вам не плевать. Это любовь. А где есть любовь, там всегда есть и надежда…
Марго в ответ только качает головой.
— То есть ты даже не попробуешь?
Марго по-прежнему не смотрит на Люси:
— Я пробовала.
Люси разочарованно стонет:
— Мне кажется, еще не пыталась.
— Что?! — Марго наконец поднимает голову и гневно смотрит на сестру. — Ты думаешь, что, если у тебя вот-вот свадьба, что ты вся такая прекрасная невеста, это тебе дает право делать все, что захочется, говорить что вздумается, требовать что-то, невзирая на чувства других людей?
— Я так не думаю. И вообще, единственный человек, кто делал и говорил все, что ему приходит в голову, — это ты, Марго. Просто одна я могу сказать тебе об этом прямо. То, что ты тогда совершила с мамой, чудовищно. И так считаем все мы. Ничто не может оправдать этого, даже подростковая истерика.
— Люси, — Ева кладет ей руку на плечо, — я знаю, что тебе давно хочется поговорить об этом откровенно, но сейчас не время.
— А когда, Ева? Когда будет время? — отвечает она. — Только сейчас оно и есть, понимаешь? Мы и так слишком долго ходили вокруг да около. Думаю, Марго должна знать…
— Она знает, Люси, — говорит Ева и показывает на сестру.
Люси поворачивается и видит, как Марго стоит, скрючившись, закрыв руками лицо, и трясется.
— Марго!
Молчание.
— Марго, ты…
Но прежде чем Люси успевает сказать еще хоть что-то, она разворачивается и выбегает из шатра.
— Молодец, Люси, — говорит обеспокоенно Ева. Та вздыхает и вскидывает руки:
— Кто-то должен был это сказать, — говорит она и смотрит вслед сестре, так отчаянно пытающейся сохранить в тайне то, на что ей так же отчаянно хочется наконец пролить свет. — Как думаешь, Ева, что она имела в виду? Что за вся правда? О чем мы не хотели знать?
Ева долго смотрит на Люси, после чего медленно говорит:
— Понятия не имею.
Прошлое
2009
19
Тед покинул Уиндфолз в тот день, когда у Марго были пробы на роль в школьной постановке «Ромео и Джульетты». Спектакль вызвал небывалый ажиотаж благодаря мистеру Хадсону, учителю драмы и театрального искусства, который совсем недавно начал работать в этой школе, но довольно быстро завоевал популярность среди учеников.
Очередь на прослушивание змейкой ползла по школьному коридору, но Марго, которой вот-вот должно было исполниться шестнадцать, все равно решила пройти пробы. Драму и театральное искусство она выбрала в числе прочих экзаменов на аттестат зрелости, потому что всерьез собиралась после окончания школы поступать в театральный, конечно, если результаты позволят. На прослушивание она выбрала монолог Джульетты на балконе, и мистер Хадсон, а вместе с ним и парочка старшеклассников, которые завалили свои пробы, были весьма довольны. Марго бесконечно прокручивала это выступление у себя в голове, чтобы понять, чем оно оказалось лучше других и почему ее приняли в постановку, когда, уже дойдя до дома, обнаружила Теда с двумя чемоданами в руках.
— Папа? Что происходит?
Кит вышла из задней двери и встала, скрестив на груди руки.
— Твой отец оставляет нас.
Марго переводила взгляд с напряженного и отчаянного лица Кит на покорное и обреченное лицо Теда. Тот легонько кивнул, и у Марго внутри как будто что-то оборвалось.
— Прости, Марго. Так будет только лучше для всех нас, — сказал отец. — Но я буду рядом. Мы будем часто видеться.
Все-таки это произошло. Та женщина — а они же еще притворялись, что между ними ничего нет! — все-таки отнимала его.
— Мы с твоей мамой…
Но Кит не дала ему закончить.
— Твой отец наконец сыт по горло моими «дешевыми бестселлерами». И теперь, когда вы, девочки, уже выросли, его звезда снова засияет над небосклоном. А мы ему уже не нужны. Мы уже не тот компот.
— Прости меня, — проговорил Тед, не обращая внимания на колкости Кит и повернувшись к Марго. — Я думал, у нас получится жить как раньше, но нет, все только хуже. Я нашел человека, который делает меня счастливым.
— А мы не делаем тебя счастливым? — нахмурившись, спросила Марго.
Тед покачал головой:
— Конечно, ты делаешь, милая. Я твой отец и всегда буду любить тебя.
— Но выбрал все-таки ее?
— Да, — выплюнула Кит. — Выбрал все-таки ее.
— Кит, — резко ответил Тед. — Это нечестно.
— Нечестно? — закричала та в ответ. — Нечестно? А что честно? Жить под одной крышей с человеком, который уже четыре года бегает к другой? И закрывать на это глаза, надеясь, что однажды он наконец поймет, где его дом и кто его там ждет? Я никогда от тебя ничего не требовала, Тед. Я никогда не тащила тебя под венец и ничего не просила. Я дала тебе полную свободу во всем. Но тебе этого было мало.
— Ты это можешь выворачивать, как хочешь, Кит, но мы оба понимаем, что больше так не может продолжаться. Наши отношения изжили себя уже давно. А Сибелла видит меня, поддерживает меня во всем так, как ты перестала делать много лет назад. Да я тогда еще должен был оставить тебя.
— А как насчет той поддержки, которую я оказывала тебе все те годы, пока ты вообще ничего не делал и ничего не писал? Когда я рожала и писала книги, и делала все возможное, только чтобы позволить тебе раскрыть твой творческий потенциал?!
Тед побагровел от возмущения:
— Художественный импульс невозможно просто так включить или выключить, Кит. Я мог бы выбрать путь полегче, но я стремлюсь к большему, не просто к коммерческой выгоде, большему, чем очередное клише.
— Клише?! — Кит протянула руку и схватила, не глядя, первое, что ей попалось, — грязный резиновый сапог — и бросила его прямо в голову Теда.
Тот увернулся, и сапог, пролетев мимо, упал на капот его машины.
— Кит, хватит. Я же сказал, я хочу быть с Сибеллой. Я женюсь на ней. Я ее люблю.
Кит схватила еще один сапог и снова швырнула его в Теда.
— Ты чертов ублюдок! Женишься на
