та, вперемешку с проклятьями в адрес мужа. – Как я без него? Как я буду жить без моего маленького сыночка?!
Мужчина не отвечал. А Егор остановился в проходе, не решая своим появлением нарушить монолог безутешной матери. У него уже закрались подозрения на счет того, кем могла оказаться эта почерневшая женщина.
– Что ты молчишь, Григорьев?! Что ты молчи-и-и-ишь?!
В коридор вышел доктор. Егору такой еще не встречался. На дежурство заступила новая смена.
– Уколите ей что-нибудь, – отдал сухой, короткий приказ врачам бывший начальник полиции. – Она не контролирует себя.
Егора покоробили слова Григорьева, но он не мог не согласиться, что в них присутствовало рациональное зерно. Женщина действительно впала в истерику, и уже в буквальном смысле рвала на себе волосы.
– Не контролирую?! – Видимо, последние слова мужчины резанули слух не только Егору. Жена Григорьева замерла на мгновение, а потом накинулась на мужа с кулаками. – А ты, ты-то что контролируешь?! Мразь… Подонок… Скот! Он звонил тебе… Он тебе звони-и-и-ил.
Наверное, неправильно радоваться, что это не тебе сейчас приходится выносить всю эту боль… Что не тебе хоронить сына и мучиться кошмарами всю последующую жизнь, обвиняя себя, что не уберег. Егор и не радовался. Он благодарил небо, что его самого пощадили. Не отняли самое ценное… Понял ли Григорьев, чьи грехи покрыла смерть ребенка? Дошла ли до него эта простая истина? Сделает ли он хоть какие-нибудь выводы из случившегося? Изменит ли этого человека, и возможно ли это в принципе? Воспользовавшись суматохой, Егор, насколько мог быстро, миновал коридор, и вошел в двери лифта. До палаты дойти едва хватило сил.
– Папа…
– Что?
– С Верой точно все хорошо?
– Да. Она даже не надолго пришла в себя.
– Можно… можно я тоже пойду к ней?
– Все-таки любишь?
Денис ненадолго замолчал, а потом срывающимся голосом быстро-быстро, будто бы боясь передумать, затараторил:
– Нет. Если бы я любил ее по-настоящему, то никогда бы не сделал того, что сделал.
Егор насторожился:
– Ты о чем сейчас?
Парень замялся, о потом все же набрался мужества и признался в том, что подбивал Олега заявить в суде о предвзятости прокурора, поставив под сомнение весь ход следствия. Если до этого Егору казалось, что хуже уже не может быть, то он ошибся.
– Ты прав, – наконец сказал он.
– В чем? – шепотом поинтересовался Денис. Ему было настолько стыдно, настолько страшно из-за собственных поступков, что даже говорить о них в голос не было сил.
– Так не поступают любящие люди. В этом ты прав.
– Отец…
– Потом, Денис… Дай мне переварить твои слова.
– Я извинюсь перед Верой. Когда она поправится, я сделаю все, чтобы она меня простила. И никогда, слышишь, папа… Никогда больше я не пойду против вас.
– Иногда мне кажется, что я тебя совершенно не знаю… – признался Егор, и отвернулся к стенке, мгновенно провалившись в сон.
А Денису не спалось. Хорошо спится только тем, у кого чистая совесть. Да и вообще, разве можно уснуть, когда в тебе столько адреналина?! Когда ты накачан им буквально под завязку! И сотни мыслей… Как Вера? Как Лис? Почему он не догадался, что тот неспроста заинтересовался его скромной персоной? Ему такое даже в голову не приходило, и всегда казалось, что подобные совпадения только в сериалах и бывают. А вон оно в жизни, как… Почему-то вспомнилось, что раз в аварии пострадали люди, то обязательно будет заведено дело, которое здорово сможет повредить репутации отца, в случае, если его подробности всплывут наружу… То, что всплывут, не вызывало сомнений. Шикарный заголовок для любой даже самой захудалой газетенки: «Мажоры за рулем»! Стоит только журналистам узнать подробности, и все – прославят на всю страну. И самого Дениса, и человека, его воспитавшего. А тот факт, что его отец занимает настолько ответственную должность, только разожжет аппетит охочих до сенсации писак. Денис был в этом уверен. За себя, кстати сказать, он не переживал. Заслужил! Но вот папка… Он ведь не виноват, ни в чем, но основной удар придется именно по нему. Стыдно было невыносимо. До слез, до рези в груди, а самое главное, что даже теоретически Денис не находил себе никаких оправданий. Их просто не было. Даже чувства, которыми он себя оправдывал до этого, теперь не являлись достаточным доводом. Его чувства были эгоистичными, самолюбивыми. Он не готов был любить по-взрослому! Придумал себе что-то, и наломал дров… хоть бы до конца жизни разгрести. Вера… Как она? Машина отца была достаточно высокой, и этот факт во многом поспособствовал тому, что женщина осталась жива. Другое дело, что Денис совсем не знал, насколько серьезно она пострадала. Термин «тяжелое состояние» ему совершенно ни о чем не говорил!
Глава 29
Если бы Егор сказал, что потом все стало одномоментно хорошо, он бы слукавил. Было тяжело. Очень. Противостоять буквально всем и всему. Поначалу даже все понимающие родители Веры отнеслись скептически к его идее перевезти их дочь из больницы сразу к нему домой.
– Ей потребуются длительная реабилитация и уход. Физиопроцедуры, восстановительная гимнастика… – принялся перечислять Николай Степанович, когда Вера более-менее пришла в себя.
– Я знаю.
– У меня лучше получится помочь ей с этим делом.
– Не спорю. Но я всему научусь, и мы справимся самостоятельно.
– Егор, она пока даже не ходит и…
– Ничего. Пойдет. Мы справимся, – как попугай, повторял Егор.
– У тебя сложная работа, Ася и Денис… Куча забот…
– Мы с Верой справимся!
– Ты будешь днями пропадать в конторе! А она не сможет обходиться без помощи! – взорвался Николай Степанович. – Я ведь не прошу тебя ее бросить. Просто, гораздо удобнее ей будет жить у нас. Захочет, всегда сможет выйти на улицу, свой дом – не ваши этажи… И мама всегда под рукой! Помыться, подмыться… тьфу! Что ж ты сам не понимаешь?!
Егор бы мог согласиться с тестем, если бы в нем не поселилась уверенность в том, что они с Верой должны были пройти через все, что им отмеряно, самостоятельно. Без помощи, пусть даже родительской. Случившееся было своеобразным испытанием для них обоих. Тестом, пройдя который, они обязательно обретут счастье.
– Галина Ивановна может нас навещать хоть ежедневно, так же, как и вы. Но жить мы будем вместе. Это не обсуждается. Даже не предлагайте мне самоустраниться. Самоотвода не будет!
Николай Степанович вздохнул, зыркнул на Егора из-подо лба. Как ему это удалось, оставалось загадкой. Ростом он был едва ли не выше зятя. Хмыкнул. А потом неожиданно подошел, практически вплотную к Егору, и неловко обнял.
