я не оставлю тебя в покое.
— И всё? — его ответ меня убивает.
— Этого мало? Ты представляешь, что я пережила, пока посторонний мужик смотрел, как я занимаюсь сексом? И ладно бы обычным… Но это! А потом еще и стал меня оскорблять, обзываться…
У меня снова начинают дрожать пальцы. Но я не плачу.
— Тебе нормально, что директор школы назвал меня "конченной бля*ью"? Нормально будет, если видео окажется в сети? — сама не замечаю, как повышаю голос.
— Не кричи! — обрывает он меня, — Я решу. Пока.
И всё…
Я остаюсь с зажатым в руке телефоном. Не знаю, чего я ждала от него. Но не этого.
— Ты чего шумишь? — на пороге комнаты появляется Жасмин, которая зевает во весь рот.
— Герман перезвонил…
— И что сказал? — сразу оживляется она.
— Что всё решит…
— А чем ты недовольна?
— Он меня даже не выслушал и…
— Не пожалел?
— Угу.
— Дань… Некоторые не умеют жалеть. Совсем. Им жизнь настолько отбила жалелку, что они не жалеют ни себя, ни других.
— И? Что же дальше?
— От мужика не нужны все эти "уси-пуси". От него надо, чтобы он зарабатывал деньги, содержал семью и решал проблемы. С зарабатыванием денег у Германа трудностей нет. Предлагаю посмотреть, как он разрулит эту ситуацию.
— Но…
— А что "но", Дань? Сопли друг другу мы подотрем. Задача Германа совсем в другом.
Она разворачивается и, двигаясь в сторону своей комнаты, говорит:
— И мне кажется, что он справится.
Пытаюсь осмыслить и разговор с Германом. И то, что только что сказала Жас.
А вообще — тьфу на Германа, на директора… И вообще на всех. Я ухожу в ванную, набираю воды и часа два плещусь словно рыбка.
Зато после чувствую прилив сил. И наконец-то перестаю себя казнить.
Засыпаю легко и с чистой совестью.
Будит меня опять звонок сотового. Он так надрывается, что я слышу его из своей спальни. Встаю и иду на поиски злосчастного аппарата, который не перестает звонить.
— Да! — рявкаю в него.
— Доброе утро, Даниэла Генриховна! — сладкий словно мед голос Никиты Валерьевича льется из динамика, — Между нами произошло недоразумение, за которое я прошу у вас прощения…
Я всё еще сплю? Или слышу это на самом деле? Отстраняю телефон от себя и смотрю на экран. Нет, всё верно — этот контакт записан как "директор". И именно он разливается соловьем.
— Я был не прав. Вел себя как последняя скотина… Как я мог подумать, что это вы… Не понимаю… Еще раз прошу вас извинить меня… Бес попутал, не иначе.
Я молчу.
— Так что, Даниэла Генриховна? Мир? Кто старое помянет…
Я продолжаю молчать, не зная, что ответить.
— И еще одно. Вы по-прежнему работаете в нашей школе. Грех отказываться от такого педагога. Так что с завтрашнего дня ждем вас в школе, а эти дни — их включили в отпуск. Очень буду вас ждать! Не обижайтесь… Я так себя казню… До свидания!
Еле-еле выдавливаю из себя:
— До свидания!
— Кто на этот раз? — спрашивает Жасмин, появившись за моей спиной.
Оборачиваюсь к ней, хлопая ресницами.
— Директор звонил…
— Что хотел?
— Извинялся. Сказал, что это была не я, а его попутал бес. И он ждет меня завтра на работе…
Жасмин присвистывает.
— Однако… Такой скорости я не ожидала. Вот так Герман!
— Но он же…
— Что, Дань? Он сказал тебе, что решит проблему. Он ее решил. Чего еще надо?
— А жена?
— А она объявлялась?
— Нет.
— Забудь. И собирайся на работу.
Унизительная сцена тут же встает у меня перед глазами.
— Я не пойду…
Жас встает в стойку.
— Чего? Только попробуй не пойти! Ты что же, как насравшая в тапки кошка, будешь прятаться под диваном?
Я теряю дар речи.
— Э-э-э, нет! Данька, ты — королева! Самую белую блузку, самую строгую юбку, самые дорогие туфли — и вперед!
Глава 42
Герман
Любому человеку тяжело смириться с поражением — мне тоже. Целый день на переговорах, а результата ноль. Телефон был на беззвучке. И честно говоря, мне было не до него. Я пытался решить проблему. У меня не получилось. Тесть хорошо постарался. И контракт всё же уплыл из моих рук.
Лишь оказавшись в гостиничном номере, я обнаруживаю огромное количество пропущенных от Даниэлы. Понимаю, что просто так звонить она бы не стала. Но всё равно чувствую раздражение. Сейчас бесит всё.
Перезваниваю. Она говорит, что видео с нашим интимом оказалось у ее директора, и она осталась без работы. А потом, не чувствуя от меня отклика, начинает вываливать, как там всё было на самом деле и предъявлять претензии. Это раздражает меня еще сильнее. Я сейчас не способен ей сочувствовать.
Но вот оскорблять ее я не позволю никому.
Звонок завершаю быстро. И набираю другой номер. Тот, где могут всё решить. Я — не положительный герой и никогда им не был. Прошу выяснить всё по директору, а еще встретиться с ним и провести воспитательную беседу. Плохо, что такой большой. И совсем не вежливый. Мне отвечают, что всё сделают. Моя служба безопасности меня еще ни разу не подводила. Также прошу доехать до почти бывшей жены и поудалять видеоматериал к чертям.
Затем набираю и ей.
— Алина, тебе жить надоело? Или ты меня плохо знаешь?
— Папа…
Перебиваю ее.
— Папа твой тебе ничем не поможет. И если видео окажется в сети… — фразу не заканчиваю. Дальше она знает, что будет.
Собираюсь отключиться, но она вдруг спрашивает:
— Почему она, Герман? Я поняла бы, если бы тебя потянуло на какую-нибудь чистую девочку. Желательно, девственницу. Чтоб никто не пользовался. Но она? Она же такая же, как я… Ты ничего не выиграл…
— Не такая, Алин, — отвечаю то, что чувствую.
И в моем номере воцаряется тишина.
На какой-то миг я склонен даже согласится с Алиной — зачем мне это было надо? У меня было всё разложено по полочкам. Всё определено, а Даниэла внесла сумятицу в голову, в душу, в дела. Ради чего? Потому что пошел на поводу у сиюминутного каприза? Или?
Я не знаю ответа сам.
Утром у меня еще одна встреча. Потом я смогу вернуться домой.
Тестю пора преподать урок, но для решающего звонка поздновато. Перед встречей… Тогда всё и закрутится. Он напрасно решил, что ему всё сойдет с рук.
Заваливаюсь спать. Мелькает мысль позвонить Даниэле и нормально поговорить. Но я в нынешнем настроении способен лишь больше испортить, чем исправить. Лучше это отложить.
Ночь проходит быстро. И вот я в белой
