Кроме того, у меня просто нет физических сил бурно выражать радость. Спал малыш сегодня очень беспокойно. И мне не давал. Только он носится, как будто у него есть пропеллер. А я едва способна ползать.
Герман час как вернулся из командировки и сейчас наблюдает за первыми шагами нашего сына. А я, привалившись к дверному косяку, вспоминаю, какая удобная у нас кровать.
— Дань! — Герман явно хочет от меня какой-то реакции.
Но обернувшись ко мне, внимательно меня рассматривает.
— Опять всю ночь спать не давал? — делает он верный вывод.
— Почти. Весь в тебя, — последнюю фразу произношу с улыбкой.
У меня — самый потрясающий муж на всем белом свете. Которого я безумно люблю.
— Не надо на нас наезжать. Я последнее время вообще веду себя лучше некуда.
Это заставляет меня засмеяться. И тянуться за поцелуем. Который я тут же получаю.
— Одевай его. Мы гулять пойдем, — говорит Герман, отстранившись от моих губ, зато нырнув рукой под халатик и крепко сжав ягодицу.
— Но ты же с дороги, — возражаю.
Герман по-прежнему много работает. Конечно, и нам с Егором старается уделать время. Но, наверняка, тоже устал.
— Я в самолете спал, — отмахивается от меня.
А руку из-под халата не вынимает. Начинает меня поглаживать. Сын на нас не смотрит. Он дошел, куда хотел, и теперь пытается оторвать листик с цветка, который стоит на полу. Но после предыдущего набега это не так просто сделать — Егор все нижние листья обрубил пластмассовым топориком. Поэтому сейчас ему остается лишь тянуться за верхними, до которых он пока не достает.
После такого заявления внимательно вглядываюсь в лицо мужа. Оно — такое родное до каждой черточки. И уставшее.
— Врешь. — выношу вердикт.
— Да-а-ань, слушайся мужа. Собирай ребенка и ложись отдыхать.
Предложение, надо сказать, очень заманчивое. Поэтому я зеваю и прикрываю рот ладонью.
Вообще, Леднев очень не любит, когда с ним спорят. Тем более, когда считает, что принял верное решение.
Сейчас, видимо, именно тот случай.
А поспать хотя бы часик…
— Ладно. Но учти, ты сам напросился.
— Давно бы так! — восклицает Герман и щиплет меня за мягкое место.
— Ай! — пищу я и грожу ему пальцем.
— Это за то, что не слушалась, — усмехается он.
— Егор, пойдешь гулять? — спрашиваю сынишку.
Он тут же забывает про многострадальный цветок и радостно хлопает в ладоши.
На улице май подходит к концу и довольно тепло, поэтому сборы не занимают много времени. Мы после свадьбы переехали с Германом в частный дом. Так что, чтобы погулять, надо просто выйти на улицу. Егор дает папе руку, и они потихоньку идут. А у меня сердце щемит от переполняющей меня нежности. Как же они похожи!
У меня — время для отдыха, а я продолжаю смотреть в окно, как отец и сын подходят к качелям, как Герман усаживает в них Егорку, опускает перекладину, чтобы ребенок не упал, и начинает его раскачивать. Сыночек заливисто смеется. Я могу смотреть на это часами. Но и отдохнуть тоже надо.
Отрываюсь от окна и иду в спальню. Сворачиваюсь клубочком и тут же отключаюсь. Я обнаружила, что при сильной усталости спать можно везде и всегда.
Просыпаюсь сама, хотя ждала, что Герман разбудит. Выглядываю в окна, пытаясь обнаружить своих мужчин. Они во дворе. И уже не одни. К ним присоединился Генрих, сын Жасмин, и Антон, за которого она вышла замуж за два дня до родов. Так, все в сборе. А куда же делась сестра?
Выйдя из спальни, обнаруживаю пропажу на кухне.
— Привет! Знаешь, они там машинки катают. А я решила лучше обед приготовить.
— Привет, — отзываюсь сонно, — Погоди, Жас. Не тарахти. Сейчас кофе сделаю. И проснусь окончательно.
— Слушай, говорила же тебе! Возьми няню. Хотя бы на несколько часов.
— Не хочу. Ты же без няни. И ничего.
— Дань, Геня — спокойный, и по ночам спит.
— Егор тоже скоро будет спать по ночам.
— Ага. Лет в восемнадцать, — смеется Жас, — И я подыскиваю…
— Кого? — я занимаюсь кофе и отвлекаюсь от нашей болтовни.
— Няню!
— Почему? — удивляюсь я. Генрих почти не доставляет ей хлопот, и они с Антоном легко справляются сами.
— Я решила, что нам нужна дочка, — важно заявляет Жасмин, помешивая суп в кастрюле.
— Ты — беременная? — поражаюсь я.
Генрих еще мал, и такая разница между детьми всё же большая нагрузка на мать.
— Да. И нет, я не планировала. Но что уж теперь?
Я мгновенно просыпаюсь. И без кофе. Подхожу к сестре, крепко ее обнимаю. Дети — это большое счастье.
— Поздравляю! — говорю от всего сердца, — Но извини, я к такому подвигу пока не готова.
Жасмин хохочет, я — тоже. Я помогаю ей с готовкой. Потом мы накрываем на стол. Кормим сыновей, затем укладываем на дневной сон. А сами возвращаемся к нашим мужчинам.
Я устраиваюсь под боком у Германа. За столом идет легкая беседа. Звучат шутки и смех.
И я с гордостью признаю, что у нас с мужем получилось создать семью, наполненную простым человеческим, но таким редким, теплом.
