Никой просто взял и перечеркнул все. Я не хотел выбирать этот путь, но я заблуждался, думая, что смогу жить иначе, по-другому. Нет. Фамилия Греховцевых дает не только силу, она возлагает на тебя огромную ответственность и необходимость бороться. Каждый чертов день. Бороться за себя и за родных. Соне не нужен такой парень. Ей не нужно всего этого дерьма. Она достойна спокойной жизни и парня скрипача, который сможет дать ей счастье. Я могу дать только смерть.
***
— Отец ждет тебя, — Араб выглядел подавленно. В его глазах читались страх и вина. Мне было пох*й на его мысли и состояние. Мне нужно было найти тех ублюдков и получить возможность расквитаться с ними.
Тагир сидел за столом. Увидев меня, сделал знак присаживаться.
— Я нашел их. Три наемника, из своры Островского. С ними проблем не будет, мои люди сейчас в пути. К концу нашего разговора они будут здесь ждать тебя. С самим Островским и с его напарником — сложней. При всем желании так быстро это выполнить я не смогу. Ты же понимаешь, что война мне нужна, именно по этой причине возникла моя просьба к тебе.
— Я понимаю. Готов на малое. С теми найду способ разобраться.
Тагир кивнул. Его взгляд был тяжелым.
— Но ты должен понимать, что мою просьбу придётся выполнить. Со своей стороны обещаю, что условия нахождения за решеткой для тебя будут комфортными.
Мне надоел его треп.
— Я понял тебя, буду ждать на улице.
Поднялся и вышел во двор. Заметил стоящего у ворот Араба. Его руки немного подрагивали. Он протянул мне сигарету, а я взял ее и затянулся горьким дымом. Достал ствол из-за пояса. Передернул затвор, проверил магазин. У самого дрожь бежала по телу от понимания того, что сейчас черта будет пройдена. Все, обратного пути больше не будет.
— Я люблю ее, — вдруг раздался тихий голос Араба. Удивлённый, уставился на него. Тот поднял на меня тяжёлый взгляд.
— То ограбление, все из-за Инны. Я никогда не думал, что смогу полюбить так кого-то. Она чистая, нежная. А этот сученыш, — на глазах Араба проступили слезы. Я устроился с ним рядом, прямо на траве.
— Он трахнул ее, изнасиловал. А она забеременела. И не стала делать аборт. Она вышла за него, а я был так зол… я ведь и с ребенком принял бы ее, но она все втайне сделала. Я же на свадьбу их примчался, а она вышла ко мне… Стоит, смотрит и говорит, что не любит… А сама рыдает. Я готов был весь мир сжечь, прям как ты сейчас. И тогда я решил сломать его, обобрать его до нитки, чтобы он ни с чем остался.
Я усмехнулся. Посмотрел на него задумчиво.
— Ты оставил ни с чем всех нас… и себя — в первую очередь.
Араб ухмыльнулся.
— То же самое собираешься сделать и ты.
— Это другое. Я не собираюсь никого подставлять и разорять. Я уничтожу их своим руками, Араб. Хочешь правду? Ты просто маленький, избалованный мальчик, которого не научили нести ответственность за свои поступки.
Он злился. Но не в его положении было перечить мне.
— Ты не должен делать это… садиться за меня, — произнес Араб, посмотрев на меня виновато.
— Не должен. Но сяду. Иначе твой отец не поможет мне.
Я поднялся, направился к дороге. Видел, как к нам подъезжал черный внедорожник. Почувствовал, как по венам пронесся адреналин.
— Я вытащу тебя! Слышишь? — крикнул Араб. — Год — максимум. Я вытащу тебя на свободу, а потом мы замутим общее дело, Монтана. В моем лице ты приобрел верного человека.
Посмотрел на него прищуренно.
Ты свою свободу сбереги, — ухмыльнулся горько.
Машина остановилась возле меня. Из салона выгрузилось четверо бойцов. Выбросил сигарету, растирая кулаки. Каждый нерв был в полной боевой готовности.
— На месте, — кивнул мне старший. Открыл багажник. В нем лежало два связанных ублюдка.
— Тут двое, и в той тачке два, — человек Тагира кивнул на стоящий сзади кроссовер.
Я посмотрел на мразей. К горлу подкатила тошнота, но я сглотнул ее. Каждый нерв вибрировал. Я вдруг понял, что ствол мне не понадобится. Эти суки будут подыхать долго и мучительно. Раскрыл нож-бабочку.
— Ну-ка, попрощайтесь со своим богатством, ублюдки. Сейчас вы станете обрезанными помойным крысами.
Глава 25
Две недели спустя
— Кто еще был с тобой? — после вопроса последовал удар. Меня откинуло назад. Казалось, что голова, будто арбуз, расколется от удара. Несколько секунд понадобилось, прежде чем я смог снова видеть. Как только чернота спала, он снова поднял меня и усадил на стул.
— Ты, бл*дь, думаешь, что сможешь прикрыть их жопы? — следак действовал с такой ненавистью и жестокостью. Я невольно задался вопросом, а не приплачивают ли им отдельно за особое рвение на допросах?
— Я ведь не дурак, понимаю, что ты всего лишь козел отпущения. Говори, кто был с тобой, иначе инвалидом на зону пойдёшь.
Сплюнул в сторону сгусток крови, улыбнулся ему. Думает напугать меня? Да мне нечего бояться.
— Ну, давай, делай, начальник, — усмехнулся, глядя ему в глаза. Его ой как раздражает, когда я веду себя вот так, нагло, без тени страха. Он еще больше злится, становится бешеным. Это стало моим любимым занятием — доводить его.
— Ты ж прекрасно знаешь, что я ни хера не скажу. Сколько ты меня мудохать будешь еще? Неделю? Или год? Даже если кишки мне выпустишь, х*й тебе, а не признания.
Снова удар. И я снова на бетонном полу камеры. Он наступает мне на горло, и я пытаюсь вдохнуть хоть немного воздуха.
Вдруг открывается дверь, и в камеру входит кто-то еще. Следак убирает ногу, а я наконец-то могу дышать. Воздух входит в легкие с хрипом. Мне необходимо минут пять, чтобы хоть как-то прийти в себя.
— Товарищ майор…
— Что здесь происходит, Волков? — раздается гневный голос пришедшего. Он смутно кажется мне знакомым.
— Допрос происходит. Этот урод принимал участие в ограблении банка, на нем убийство. Я хочу найти его подельников, — он с презрением кивает в мою сторону.
— Сколько ты их уже ищешь? Больше не надо, свободен.
— Но…
— Я сказал, свободен. Или мне рапорт написать о том, как именно ты ведешь следственные действия?
Волкову не нравится то, как майор унижает его, да еще при мне. Но и перечить ему он ссыт, понимает, что могут яйца прищемить. Бросив в мою сторону гневный прощальный взгляд, он покидает камеру.
— Встать сможешь? — бросает мне незнакомец, как только мы остаемся одни. Он заглядывает
