Прячусь в коридоре, словно мышка. Жду, пока звуки из ванной утихнут. Слышится шлёпанье босых ног. Саид удаляется…
Уф! Слава богу, путь свободен! Можно зайти в ванную и умыться, не думая о том, что произошло. Не думать. Не думать…
Но едва я схватилась за поясок халатика, как сзади раздался голос хозяина дома:
— Что ты делаешь здесь посреди ночи?
Подпрыгиваю и едва не растягиваюсь на влажном кафеле. Мужественные, сильные руки бандита спасают меня от катастрофического падения.
— Осторожнее, Лиса. Ты носишь моего ребёнка! — угрожающе рычит Саид, ставя меня в нормальное положение.
Но его глаза… его тёмные глаза на миг теплеют. В них мелькает забота и тревога. Он беспокоится за наследника! — говорю себе, чтобы не обманываться.
— В моей комнате нет горячей воды. Наверное, водонагреватель сломался, — бормочу как можно равнодушнее.
— Ясно, — хмыкает. — Ну иди, мойся. Или тебе… спинку потереть?
Саид внезапно надвигается в мою сторону. Его тёмные глаза несут смерч и ураган похоти. Он мгновенно превращает мою кровь в жидкую лаву. Разум стремительно слабеет. Но я нахожу в себе силу воли.
— Спасибо. Я справлюсь сама.
Острый кадык на горле Саида дёргается вверх-вниз, когда мужчина смотрит на мою грудь, обтянутую халатом.
— С чем ещё ты справляешься сама, Лиса?
— Не понимаю!
— Понимаешь, — понижает голос. Прикусывает губу так порочно, что мой пульс зашкаливает. — Мне тут приятель сказал, что беременные трахаются как голодные кошки… Ты сама себе в постели помогаешь расслабиться? Я бы помог избавить твою писечку от напряжения…
Его голос становится просто средоточием греха и порока. Эта горячая кровь… Бешеный темперамент восточного мужчины и его властность!
Я готова растечься лужицей возле его ног. Но потом… Заставляю себя вспомнить и Лизу, радостно отсасывающую будущему мужу, и гадкую Татьяну, сходящую с ума по Саиду. Достаточно женщин для одного мужчины. Устроился как падишах при гареме и каждую готов прокатить на своём огромном члене!
— Я ничего такого не знаю. Моё чрево вынашивает наследника рода Ахмедовых. Я веду себя достойно и не позволяю дурным мыслям отпечататься в памяти твоего плода! — говорю как можно вежливее и напыщеннее.
Я имитирую интонации отца Саида. Хозяина дома отрезвляет моя речь. Он кивает и проходит мимо меня, наклоняется за часами, оставленными на полу.
— Спокойной ночи, — шепчу ему в спину.
До меня доносится душок алкоголя. Вот тебе и причина его грязных намёков! Он просто пьян и плохо контролирует себя.
Глава 17Потрясений избежать не удаётся.
Один день напряжённее предыдущего!
В присутствии Татьяны я чувствую себя вообще ужасно. Потому что я знаю её порочный секрет и замечаю подвох во всём — как она разговаривает с сестрой, как алчно смотрит на Саида…
Отчасти мне даже жаль Лизу — с ней вообще не считаются. Папа продал, Саид купил. Также, как и меня… Чем-то мы похожи.
Но этот мужчина не собирается быть ей верным! Его горячая кровь просто не позволит ему остаться без женского внимания. Сомневаюсь, что он сможет хранить целибат… Наверное, меняет шлюх в постели. Я-то знаю, что он может трахаться часами напролёт.
Но если я испытываю жалость к кому-то, ко мне это никак не относится. При Саиде Лиза очень вежлива со мной и держится отстраненно, но стоит ему отлучиться, как она превращается в мегеру.
Однажды она настигла меня в тёмном коридоре и зажала в углу.
— Признавайся, шлюшка! — больно дёрнула меня за волосы, подкравшись со спины. — Саид приходит к тебе! Он спит с тобой, шалашовка? Отвечай!
— Отпусти, идиотка несчастная! Я беременна! Ахмедовы сотрут в порошок всю твою семью, если с ребёнком что-то случится!
— Мой папа этого не допустит!
— Твой папа больше переживает за договор! За бизнес! — шиплю я.
Из глаз льются слёзы. Я могу двинуть локтем и попаду Лизе точно в живот. Но я знаю, какую тяжёлую травму и операцию она перенесла. Я не могу быть такой сволочью. Я слишком сострадательна!
— Он…
— Если по твоей вине семьи рассорятся, тебе не поздоровится! Отец Саида — страшный человек. Он может закопать тебя живьём, а потом… папаша продаст в жёны Саиду твою сестру!
— Она толстая и уродливая! — выкрикивает Лиза, но уже сильно сомневаюсь. — Такую никто не возьмёт в жёны!
Смеюсь.
— Возьмёт! Саиду плевать! Ему главное — выгодный брак и деньги! — в отчаянии я рассмеялась в голос. — Давай, навреди мне! Навреди! — требую, ударив пяткой по носку ноги Лизы, обутой в тоненькие босоножки. — Татьяна будет рада! Она и так на Саида слюни пускает! Отработает…
— Стерва! Стерва! Ты об этом пожалеешь!
Лиза отходит в сторону. Её красивое лицо покрылось ужасными алыми пятнами. Она выглядит жалкой, неуверенной в себе и никому не нужной, даже будучи расфуфыренной, как дочь короля.
— Я припомню тебе это, мерзавка. Я тебя ЛИЧНО удавлю! — обещает.
— Разумеется, после того, как ты родишь НАМ с Саидом малыша. Я избавлюсь от тебя и отдам приказ выбросить твой труп на помойку!
Лиза отходит в сторону, громко бранясь. Она едва сдерживает рыдания. Я стою, как в воду опущенная, трогаю кожу головы, шипя от боли. Больная стерва выдрала у меня клок волос!
Наверное, она в отчаянии. Ей надо показаться специалисту — психологу… Но тем же вечером я понимаю, что зря жалею избалованную блондинку.
Я всего лишь хочу переодеться. Открываю шкаф, чтобы взять трусики.
— Что это?! — срывается изумлённый крик.
Вместо красивого и роскошного белья, купленного мне Саидом, я вижу лишь гору тряпок. Трусики жестоко разодраны. На клочки!
Потрясённо выдвигаю следующий ящик… Маечки и простые хлопковые трусики тоже порезаны. Мелкие, крошечные разрезы. Но искромсано абсолютно всё!
Подбегаю к шкафу. Но знаю, что там тоже самое. Мои ожидания оказываются верными.
Одежда испорчена.
Горький комок подкатывает к горлу.
Эта одежда — единственный знак внимания от Саида, символ его заботы!
Всё испорчено.
Я знаю, кто виноват!
Схватив первую попавшуюся вещицу, я бегу вниз, желая высказать избалованной принцессе всё, что я о ней думаю.
— Я решила уволить её. Она испортила одежду нашей сурромамочке! — возмущается Лиза, отвесив кому-то хлёсткую пощёчину.
— Аня, почему ты это сделала? — басом спрашивает Саид.
— Простите. Я поссорилась с Алисой и решила отомстить, — отвечает служанка. — А ещё я… я… — вздыхает. — Ей завидовала. Думала, что все подумают на госпожу… Но это не так! Это я-я-я сделала.
