всякие… э-э… вычислительные устройства.
– Такие, как наш Зан?
– ЗАН? – насторожился отец. – Что-то новенькое? Я не слышал…
– Да она просто перепутала! – замахал руками Ломон. – Олюшка так же далека от компьютерных технологий, как наша мама от балета.
– А вот это было обидно, – поджала мама губы. – Между прочим, я один раз попала в Москве на «Лебединое озеро».
– На «Лебединое озеро» мы все не раз попадали, – отмахнулся отец. – В смысле те, кто жил в этой стране в восьмидесятые. – Тут он вдруг что-то вспомнил и перевел взгляд на Ломона: – Кстати, о новеньком… Я тут в новостях вычитал, – кивнул он на лежащий на подоконнике планшет, – что один местный нувориш заинтересовался искусственным интеллектом… Нет-нет! – замотал он головой, заметив в ответном взгляде иронию. – Не всякими этими новомодными сетевыми игрушками, а реальным искусственным интеллектом, обладающим собственным сознанием.
– Такого никто еще не создал и вряд ли в ближайшее время создаст, – помотал головой двуединый. – Веришь?
– А как же наш… – снова было вклинилась Олюшка, но, спохватившись, тут же замолчала.
Отец Капона, увлекшись, пропустил это мимо ушей и продолжил:
– Понятно, что еще не создали, вот он и хочет сделать. Набирает под это дело талантливых программистов. Я-то уже стар для такого, а вот ты… Ты ведь тоже программист, почему бы не попробовать? Наверняка там и деньги неплохие.
– И кто такой этот нувориш? – без особой заинтересованности спросил двуединый.
– Какой-то Ерчихин. То ли Данила, то ли Даниил… Артемович. Или Артемьевич… Я могу глянуть, – потянулся отец за планшетом.
– Да нет, пап, не надо, – остановил его Ломон. – Я ведь больше по базам данных, чем по всему этому…
– А для разума что, базы данных не нужны? Да вся наша память – охренительная база данных!
– Вась, ты бы при девушке-то… – укоризненно покачала головой мама Капона.
– А что я такого сказал? Думаешь, она таких слов не слыхала? Да она и похлеще слыхивала, правда, Оль?
– Правда, – кивнула осица. – Я слыхивала массу охренительных слов. Многие даже сама говорила.
– Она шутит! – вновь завращал на Олюшку глазами двуединый. – И вообще нам пора идти. Спасибо, все было вкусно!
– Все торопишься и торопишься, – буркнул отец. – Андрей Васильич Торопыгин, а не Кожухов. Купил бы машину, везде бы и поспевал. Раз уж все равно один живешь – деньги-то должны быть. А не хватит – мы с мамой добавим.
– Да ну их, эти машины, – отмахнулся Ломон. – Я люблю в лес ходить, а на машине в лес… Разве на внедорожнике, так они дорогие, заразы. И потом – у нас зима почти полгода, снег с нее сгребать замаешься.
– А вот, между прочим, я еще читал новость, – воодушевился отец, – что у нас как раз для наших широт отечественный внедорожник разрабатывают, «Север» и называется. Уже вот-вот будто бы в серию пустят.
– Вот себе и купи, – улыбнулся двуединый. – Будешь на рыбалку ездить, ты ведь любишь.
– Да ну тебя, – надулся отец. – Я ему дело говорю, а он… Идите уже, куда вы там торопитесь.
Тут у Ломона зазвонил телефон.
– Наверное, это Вася! – вскинулась Олюшка.
Это и правда был Васюта. Он сказал, что закончил с делами и готов подойти, куда нужно.
– Сиди пока на месте, – ответил ему двуединый. – Мы за тобой сами заедем.
Про Ивана Гунтаровича Силдадзиса он при родителях не стал упоминать во избежание новых вопросов, а потому на логичный вопрос приятеля коротко буркнул:
– Сам увидишь, на чем. Сиди и жди.
– Новый поход? – насторожился отец.
– Типа того, – сунул Ломон в карман телефон. – А скорее – свадебное путешествие для них вон, – кивнул он на Олюшку.
– Ну, совет вам тогда и любовь, – улыбнулась осице мама Капона. – Заходите потом к нам вместе с Васей.
– Это вряд ли, – честно ответила Олюшка.
А потом, когда осица и Медок вышли уже из квартиры, Ломон, ощутив, что контроль над телом вновь перехватила часть сознания Лома, бросился к маме и крепко обнял ее. Молча постоял, прижав ее к себе, несколько долгих мгновений, разжал объятия, подошел к отцу с явным намерением сделать то же самое, но отец, нахмурившись, отстранился:
– Андрюха, ты здоров? С чего вдруг эти телячьи нежности?
– Такое ощущение, что ты навсегда с нами прощаешься… – почти беззвучно прошептала испуганная мама.
– Конечно, не навсегда, – натянуто улыбнулся двуединый. – Просто вдруг понял, как я вас сильно люблю. И да, я здоров, не волнуйтесь. И очень хочу, чтобы и вы тоже были здоровы.
– Андрюша, признайся честно, в какой поход ты собрался? – вновь обрела голос мама. – Не нравится мне твой настрой.
– Не нравится, что я вас люблю? – попытался отшутиться Ломон. Понял, что не вышло, и сказал, помня, что лучше всего получается врать, когда оборачиваешь ложь правдой: – Мы к Полярным Зорям поедем. Там местечко есть одно, мы там уже были, ребятам понравилось, вот они решили снова туда выбраться, вроде свадебного путешествия.
– Так свадьбы же еще не было, – заметил отец.
– Когда она будет, лето закончится, – улыбнулся двуединый. – Вот и решили сходить, пока тепло.
– И когда вернетесь?
– Да я-то уже, наверное, завтра. А Олюшка с Васютой дальше отправятся, у них грандиозные планы.
– Как приедешь – сразу позвони, – попросила мама. – Там-то, наверное, связи опять не будет.
– Непременно позвоню, – пообещал Ломон. И все-таки обнял отца, который на сей раз не стал отстраняться.
* * *
Выйдя на улицу, двуединый глубоко вдохнул свежего летнего воздуха, поскольку чувствовал, как теснит его грудь сладкой печалью. Он прекрасно понимал, что эти эмоции исходят от ипостаси Лома, который осуществил свою несбыточную, казалось бы, мечту – повидал еще раз потерянных, как думалось ему, навеки родителей и который снова расстался с ними – теперь уже и в самом деле навсегда.
От грустных размышлений его оторвал телефонный звонок. Это был Силадан.
– Я готов, – коротко отчитался бывший полковник. – Куда подъезжать?
– Давай снова ко мне, – сказал Ломон. – Мы тоже сейчас туда идем, нужно опять в сталкерское переодеться.
Он убрал смартфон в карман и призывно кивнул Олюшке:
– Идем скорей, Силадан уже едет.
– А можно я эту футболку себе оставлю? – ткнула та в грудь пальцем.
– Понравилась?
– Мне надпись понравилась. Хоть мне больше и негде жить, как на Севере, но мне и так тут очень хорошо.
– Тут, – повел вокруг руками двуединый, – или там? – неопределенно махнул он вдаль, подразумевая мир Помутнения. – Ты ведь понимаешь, что можешь остаться, если сильно захочешь, найдем способ, как тебя легализовать…
– И что, девчонок вот так брошу? Мончетундровск свой оставлю? Тем более Вася со мной идет. Не, не хочу я тут, не чувствую я тут себя
