вполне закономерны. В 2005 и 2009 гг. по итогам выборов в Ост-Эльбии Национально-демократическая партия Германии, самые натуральные неонацисты, получила места в двух земельных парламентах (3 % голосов). Левая партия (Линке), прямой наследник коммунистов из ГДР, получила еще больше голосов, чем ультраправые (22 %). И опять основную роль сыграла география.
Проще всего объяснить эти результаты советской оккупацией 1949–1989 гг. Но Ост-Эльбия отличалась на выборах из поколения в поколение. До Первой мировой войны здесь предпочитали Консервативную партию, при Веймарской республике – НННП, в 1930–1933 гг. голосовали за нацистов, а в 2009 г. – за экстремистов левого и правого толка.
И если большинство немцев воспринимают ностальгию по старой доброй Восточной Германии – Ostalgie – с иронией, как безобидное приключение для туристов, в Саксонии и Померании осталось немало тех, кто всерьез тоскует по «немецкости», далекой от западных ценностей.
И все же в 2015 г. стабильная процветающая Германия вновь показала, что готова и дальше тянуть за собой экономически отсталую реакционную Ост-Эльбию. Рейтинг популярности Меркель в апреле того же года составил 75 % – поразительный результат для демократического лидера, который уже десять лет находится у власти. Она была беспощадна к Греции, ее невзлюбили в Южной Европе, но новые члены ЕС из Восточной Европы и собственные избиратели горячо одобряли ее курс.
И вот в сентябре 2015 г. она устроила для немецкого общества – и для всего Европейского союза – собственный «лосиный тест».
«Странная осень» Ангелы Меркель
Дублинская конвенция 1997 г. гласит, что проситель убежища в ЕС должен подать ходатайство о предоставлении его в первой безопасной стране по пути следования. В сентябре 2015 г., когда в Европу хлынул поток беженцев из Сирии и Ирака, Ангела Меркель отменила это положение в одностороннем порядке. В результате Германия стала целью номер один для мигрантов с Ближнего Востока.
Ее мотивы не вполне понятны. Возможно, она поступила так из чувства нравственного долга, искренне желая помочь беженцам и ослабить давление на Грецию и Италию. Возможно, полагала, что стране со стареющим населением необходима молодая кровь. А может быть, это был более сложный политический маневр. Долгое время ее партия старалась отказывать в политическом убежище беженцам из Албании, Черногории и Косово на том основании, что теперь эти страны имеют статус «безопасных», однако СДПГ, партнер ХДС/ХСС по коалиции, всегда блокировала такие решения. Кое-кто считает, что, помогая жертвам гражданской войны в Сирии, Меркель рассчитывала укрепить свой моральный авторитет.
Но каковы бы ни были мотивы, цель этих действий состояла в том, чтобы в одностороннем порядке провозгласить Юго-Восточную Европу транзитным лагерем для жаждущих попасть в Германию, где улыбающийся лидер страны делает селфи с мигрантами. Очевидно, что Меркель жестоко просчиталась: она не ожидала, что наплыв беженцев выйдет из-под контроля и вызовет столь серьезное недовольство других членов ЕС.
«Когда в сентябре прошлого года Ангела Меркель открыла границы Германии для беженцев, запертых в Будапеште, она была в зените могущества. Сторонница режима жесткой экономии, она настроила против себя многие страны, навязывая Европе свое отношение к мигрантам, причудливую смесь приходского протестантского радушия и немецкой сентиментальности. Такая политика не только сыграла на руку новой правопопулистской партии и породила смятение и недовольство в немецком обществе. Курс Меркель привел к разобщению Европы, которая больше не является единой».
Der Spiegel, 10 марта 2016 г.
Немецкая культура гостеприимства привела мир в изумление, но вскоре стало понятно, что сирийцы, которые бегут от реальной опасности, – это лишь малая толика потока мигрантов. В канун Нового года в Кельне «мужчины африканской и арабской внешности» (так описывает преступников полиция) учинили массовые грабежи и изнасилования немок, нимало не опасаясь властей. Репортажи об этих событиях стали погребальным звоном для политики открытых дверей.
Меркель продолжала твердить: «Мы справимся» (Wir schaffen das) – и одновременно требовать, чтобы другие страны ЕС тоже принимали беженцев. На ее призывы откликнулась лишь Швеция, но и та вскоре закрыла свои границы. Особенно резко отреагировала Восточная Европа.
«Новая правопопулистская партия» – это АдГ, которая в 2015 г. приобрела пугающее сходство с неонацистской НДПГ. В 2016 г. она получила 15,1 % на выборах в процветающей земле Баден-Вюртемберг на юго-западе страны. На первый взгляд кажется, что безопасных мест не осталось. Однако хорошо известно, что население этой земли, которая была поделена на три оккупационные зоны после Второй мировой войны, расколото по религиозному признаку. Взглянув на карту, вы увидите, что в 2016 г., как и в 1930–1933 гг., правые радикалы добиваются наибольших успехов там, где живут протестанты. Уязвимыми для нелепых страхов и диких обещаний людей делают не только доходы, но и культура: как в случае с Гитлером, так и в истории с выходом Великобритании из ЕС (Brexit) или Дональдом Трампом в США. Вековая смесь колониальных страхов и лютеранского авторитаризма создала благоприятную почву в Ост-Эльбии: здесь АдГ получила 24 % (Саксония-Анхальт) и 20,9 % (Мекленбург – Передняя Померания). И в той и в другой земле 3 % голосов было отдано НДПГ. Никакие субсидии, в том числе два триллиона евро, которые новые земли получили с 1990 г., не могут изменить прежнюю ментальность.
В феврале 2016 г., после нападения на дом для беженцев, газета Die Welt высказала мысль о том, что проблемы с ассимиляцией испытывают не иммигранты, а «саксонцы» – так в Западной Германии называют восточных немцев. После празднования очередной годовщины объединения Германии в Дрездене, которое омрачили марши ультраправых и поджоги, организованные неонацистами, немецкие газеты, либеральные и консервативные, в один голос вопрошали: а может быть, «саксонцы» в самом деле другой народ? Кто знает, что творится в головах восточных немцев?
В стране появилась шутка: если в Европе может случиться Brexit, Германии не помешает Säxit.
Но в декабре 2016 г., после трагедии в Берлине, когда в толпу посетителей рождественского рынка врезался грузовик, а за рулем сидел проситель убежища, которого, по мнению большинства немцев, давно пора было депортировать, стало не до шуток. На этой волне народного гнева АдГ в 2017 г. наверняка сумеет добиться успехов не только на избирательных участках Ост-Эльбии.
Заключение: 2017 г. и подлинная история Германии
Нет смысла изучать прошлое, если оно не помогает пролить свет на настоящее. Поскольку Западу приходится преодолевать кризис за кризисом, история Германии требует назвать вещи своими именами: прусско-нацистская эпоха – с 1866 по 1945 г. – была чудовищной аномалией.
С 100 г. юго-запад Германии представляет собой часть Западной Европы. Лишь в 1525 г. на исторической сцене появляется новое образование – Пруссия. Западные немцы, которые не были ни прирожденными агрессорами, ни поклонниками сильного государства,
