и мы с ним близко общаемся, что бесит Катю. Она сидит рядом с ним, ближе чем того допускают приличия, и рожа ее просто максимально ядовитая. Она смакует этот момент, пока я борюсь с желанием запустить в нее свою сумку. Обхожу стол и присаживаюсь рядом с Эриком, который тут же стреляет в меня глазами.
— У тебя на щеке помада.
Твою. Мать. Резко отворачиваюсь и начинаю тереть ее ладонью, вызывая в старом друге уже не безмолвный смешок. Круто. Просто круто. Нет. Потрясающе! Считай, что ты прошляпила жирный заказ. Точка. Нет. Восклицательный знак.
— И последний руководитель…Елена Анатольевна, — с нажимом продолжает начальник, и я жалобно на него смотрю, собираюсь было повернуться, но цепляюсь бусами за кресло.
Нет, серьезно, это происходит со мной?! Эрик уже не сдерживается и ржет, как черт, да и другие не отстают. Кирилл весь жмурится, красный. Да, именно таким был бы Эрик, если бы не цвет его кожи. Я вот например такая. Смотрю на Степаныча с диким извинением, потом опускаю глаза и пытаюсь освободиться, а он устало вздыхает и продолжает.
— Она обычно не занимается такими делами, это не ее профиль, но у нее острый ум и просто потрясающая проницательность. Вчера вы были свидетелями слаженной работы ее группы, и если она наконец повернется, сможет рассказать детально. И. Сама.
Последнее слово он буквально рычит, как будто ставя на паузу все мои злоключения — я рву свои бусы легким (неловким) движением руки. Все. Фиаско. Застываю, а через миг комнату разрывает от смеха двух придурков, на которых я кидаю взгляд, обещающий скорейшую расправу.
— Извините, сегодня явно не мой де…
В ту минуту, когда я поворачиваюсь — все уже неважно. Все настолько неважно, что я забываю себя. Переживания. Метания. Все на свете. Потому что вижу глаза, которые думала, больше никогда не увижу. Точнее надеялась не увидеть.
Он. Он сидит, подоткнув голову рукой, смотрит на меня с поднятыми бровями, слегка щурится. Рядом Арай. Он вторит другу. Но я не касаюсь его почти, я смотрю только на Макса, забывая как дышать.
Черт…черт…черт… — это все, что крутится в моем мозгу красной, бегущей строкой. Твою мать, — иногда добавляется, и как сквозь слой толстой ваты до меня доносится.
— Наш клиент — Максимилиан Александровский. Он приехал из Москвы по совету товарища, и его дело весьма деликатное…
Макс слегка усмехается, продолжая пробивать во мне дыры глазами. Клянусь, сколько бы раз я не представляла себе нашу встречу, но так — никогда.
Черт возьми твою мать…
Лили
— …Малыш, я в магазин сбегаю, — тихо шепчет мне на ухо муж, и я потягиваюсь, потом пару раз киваю.
— Хорошо…
Я так счастлива. Никогда не думала, что буду так бесконечно счастлива. Когда мы улетали из Москвы, мы с Матвеем улетали в неизвестность. По факту так и было. Подушка безопасности — это, конечно, хорошо, но когда у тебя есть столько денег, чтобы никогда о них не думать, ты начинаешь понимать — это не самое важное то по итогу. Раньше я думала, что самое. Мне было так страшно снова остаться ни с чем, но после подарка Петра, стало спокойней. Я вспоминаю его иногда, но с теплотой, не смотря на все плохое, что было между нами. Плохого было много. Нет, оно не стерлось, и благодаря этому плохому, теперь я могу сравнить.
Наверно так до конца и не поймешь, что тебе на самом деле нужно, если не побываешь на дне. Я вряд ли угомонилась бы, но рядом с Матвеем, после всего, через что мы оба прошли, я чувствую себя по-настоящему особенной. Он дарит мне цветы. Каждые три дня новый букет, и это так просто — цветы. Ни шмотки, тачки, дома и квартиры, а цветы. Я их не получала лет сто, а сейчас понимаю, как это на самом деле важно. Просто пойти и купить своей женщине чертовы цветы. Глупость такая…
Нет, это, конечно, не секрет наших отношений. Мы просто друг друга понимаем, много говорим, не скрываем и не таимся. Мы не играем. Друг перед другом мы абсолютно обнажены, и это со мной впервые. Раздеваясь перед ним, я снимаю не только одежду, но и все свои защитные маски. Он знает меня настоящую. Мне много времени понадобилось, чтобы понять: мне не нужно кем-то притворяться, чтобы меня любили. Я этого достойна просто за то, кто я есть. За мои мысли, даже страхи и переживания. Все это я, и все это ему нравится. Он не пытается меня переделать или прогнуть, Матвей единственный мужчина в моей жизни, который принял все и не отвернулся. Раньше я этого больше всего боялась, так как моя собственная мать от меня отвернулась. Больше на меня это не давит, я отпустила и простила ее. Мы даже созванивались пару раз, но все сошло на нет. Мама «утонула» в поисках «сокровищ», а я осталась на суши со своей семьей.
Да, теперь у меня есть своя семья. Муж. Мы поженились в небольшой часовни через два года после переезда, и на свадьбе были все братья и сестры Матвея, даже Макс. Мне больше не было странно находиться с ним рядом, потому что я окончательно и давно признала — «мы» давно в прошлом. Любовь к Матвею меня излечила полностью, и, как сказала Ирис, я стала совершенно другой. Точнее собой, просто более счастливой. Она тоже прилетала на мою свадьбу, и с ней мы поддерживаем отношения, правда она не вдается в подробности их жизни. Я по началу обижалась, но потом она сказала одну вещь, и все прошло: если ты узнаешь, Лили, тебе придется врать мужу до конца своих дней. Тебе оно надо? Нет, тетя, не надо. Ты права была, и за такой совет я всегда буду тебе благодарна. Может, не получи я его, не получила бы и свои главные сокровища? Двух маленьких девочек-близняшек. Они черненькие, как Матвей, но напоминают мне давно ушедшие годы и Розу. Я назвала их ее честь: Роза и Изабелла. Теперь она всегда будет со мной, и иногда я даже вижу ее в них.
Телефон нарушает мои утренние «лежебочества», и я тихо цыкаю, тянусь за трубкой, на экране которой высвечивается незнакомый номер. Честно? Думала, что Матвей. Он с девочками ушел, и я подумала было, что он что-то забыл, но нет.
— Да? Кто это?
— Он знает? — тихо спрашивает давно забытый, но так хорошо знакомый голос.
Я резко сажусь, сердце
