придут! – за праздные приборы
Усядутся; напенят свой стакан,
В нестройный хор сольются разговоры,
И загремит веселый наш пеан19.
13.
После стиха «Ты в день его Лицея превратил»:
Что ж я тебя не встретил тут же с ним,
Ты, наш казак20, и пылкий и незлобный,
Зачем и ты моей сени надгробной
Не озарил присутствием своим?
Мы вспомнили б, как Вакху приносили21
Безмолвную мы жертву в первый раз,
Как мы впервой все трое полюбили22,
Наперсники, товарищи проказ…
Первая редакция этой строфы:
Мы вспомнили, как Вакху в первый раз
Безмолвную мы жертву приносили,
Мы вспомнили, как мы впервой любили,
Наперсники, товарищи проказ…
И всё прошло, проказы, заблужденья…
Ты, освятив тобой избранный сан23,
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан.
В строфе «И первую полней, друзья, полней» – четыре последних стиха:
Златые дни, уроки и забавы,
И черный стол, и бунты вечеров,
И наш словарь24, и плески мирной славы,
И критики лицейских мудрецов25!
После стиха «Он взял Париж, он основал Лицей»:
Куницыну26 дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена…
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию – и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
И. И. ПУЩИНУ27
В неоконченном послании И. И. Пущину 1825 г. за стихом «Твой колокольчик огласил» следовало:
Забытый кров, шалаш опальный
Ты вдруг отрадой оживил,
На стороне глухой и дальней
Ты день изгнанья, день печальный
С печальным другом разделил.
Скажи, куда девались годы,
Дни упований и свободы,
Скажи, что наши? что друзья?
Где ж эти липовые своды?
Где ж молодость? Где ты? Где я?
Судьба, судьба рукой железной
Разбила мирный наш лицей,
Но ты счастлив, о брат любезный,
На избранной чреде своей.
Ты победил предрассужденья
И от признательных граждан
Умел истребовать почтенья,
В глазах общественного мненья
Ты возвеличил темный сан.
В его смиренном основанье
Ты правосудие блюдешь,
Ты честь . . . . . .
. . . . . . . . . .
Комментарии
«Погасло дневное светило…»*
Напечатано в «Сыне отечества», 1820 г., № 46, без подписи, с пометой: «Черное море. 1820 сентябрь». Посылая элегию брату для напечатания при письме от 24 сентября 1820 г., Пушкин сообщал, что написал ее «ночью на корабле» при переезде из Феодосии в Гурзуф. Этот переезд состоялся в ночь с 18 на 19 августа 1820 г.; следовательно, помета «сентябрь» – ошибочна. Подготовляя стихотворение для своего сборника в 1825 г., Пушкин предполагал дать ему эпиграф: «Good night my native land. Byron»[22].
«Увы, зачем она блистает…»*
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и затем перепечатано с датой 1819 в отделе элегий сборника стихотворений 1826 г. Несмотря на поставленную Пушкиным дату, можно предполагать, что стихотворение написано в Гурзуфе в 1820 г., как и помечено в рукописи Пушкина. Другая рукопись носит дату «8 февраля 1821, Киев», но, по-видимому, это дата обработки, так как перед текстом поставлена помета «Гурзуф». Обычно предполагалось, что элегия относится к болезненной дочери генерала Раевского Елене. Но вероятнее, что Пушкин имел в виду старшую дочь Екатерину: именно ее болезнью и была вызвана поездка Раевских в Крым.
К *** («Зачем безвременную скуку…»)*
Напечатано в «Московском вестнике», 1827 г., ч. 1, № 2, и затем с датой 1821 перепечатано в сборнике 1829 г. Однако, судя по рукописям, стихотворение в черновом виде было написано в 1820 г., а обработано 1 ноября 1826 г. в Москве.
«Мне вас не жаль, года весны моей…»*
При жизни Пушкина не печаталось. Сохранился черновик с датой: «1820, Юрзуф, 20 октября». В дате ошибка, так как в октябре Пушкин уже не был в Крыму. Возможно, что дату следует читать «2 сентября».
«Я видел Азии бесплодные пределы…»*
При жизни Пушкина не печаталось. Сохранился черновик, писанный, по-видимому, в Гурзуфе. Отрывок посвящен воспоминанию о посещении Кавказа (июнь – начало августа 1820).
(1) Подкумок – река, на которой расположены Пятигорск и Кисловодск (Горячие и Кислые воды).
«Аптеку позабудь ты для венков лавровых…»*
Эпиграмма на доктора Рудыковского, сопровождавшего семью Раевских в поездке на юг. Рудыковский писал плохие стихи. Эпиграмму Пушкин не печатал.
Дочери Карагеоргия*
Впервые напечатано в сборнике стихотворений 1826 г. Написано в Кишиневе 5 октября 1820. Семья сербского вождя Карагеоргия (Георгия Черного, см. «Песни Западных славян») жила в Хотине, недалеко от Кишинева.
К портрету Вяземского*
Напечатано в «Полярной звезде» на 1824 год. П. А. Вяземский, происходивший из богатого княжеского рода, друг Пушкина, писал остроумные эпиграммы и критические статьи.
Черная шаль*
Напечатано в «Сыне отечества», 1821 г., № 15. Написано в Кишиневе 14 ноября 1820.
«Когда б писать ты начал сдуру…»*
При жизни Пушкина не печаталось.
«Хаврониос! ругатель закоснелый…»*
При жизни Пушкина не печаталось. Эпиграмма вызвана, вероятно, рецензиями «Вестника Европы» на «Руслана и Людмилу», которые Пушкин приписывал редактору журнала Каченовскому. В действительности рецензии писал А. Г. Глаголев.
Эпиграмма («Как брань тебе не надоела!..»)*
Впервые напечатано в сборнике 1826 г. с датой 1820.
Эпиграмма («В жизни мрачной и презренной…»)*
При жизни Пушкина не печаталось. Эпиграмма направлена против Федора Ив. Толстого (1782–1846), которому Пушкин приписывал распространение каких-то сплетен. Толстой в 1804 г. побывал на Алеутских островах, за что получил прозвище «американец». Был известен как дуэлянт и картежник. См. послание Чаадаеву 1821 г. и письмо Вяземскому от
