танки. Обычные боевые машины в такую глушь, да еще в предгорья не загнать, а эти пройдут где угодно, на любой холм влезут.
— Груз наземь! — последовала вторая команда. — Шестая и пятая центурии направо! Четвертая и первая — налево! Двести метров! Оборону занять!
Я спустил лямки рюкзака, спина облегченно хрустнула, и тут над самыми верхушками деревьев прошел самолет. Нас оглушило тяжелым ревом, столбы разрывов поднялись позади, там, где двигались основные силы во главе с навархом, на столбах выхлопа рванули вверх зенитные ракеты.
Бриан взялись за нас всерьез.
— Давай, за мной! — приказал я, и мы, растянувшись цепью, побежали через густой подлесок.
Зачавкал под ногами синеватый мох, хрустнула гнилая ветка, в стороне остался громадный черный пень, весь в белесых наростах. Двести метров мы не одолели, но я заметил впереди движение — быстрые, ловкие фигуры, перебегающие от дерева к дереву, и завопил:
— Залечь! Огонь!
Земля ударила в локти, я перекатился в сторону, под защиту другого пня, поменьше. Там, где я только что лежал, словно брызнул фонтанчик — туда угодила пуля из аборигенской винтовки.
А я уже стрелял, не особенно целясь, по сектору, чтобы заставить бриан залечь, отступить. То же самое делали остальные, я краем глаза видел залегших бойцов, которые деловито и спокойно выполняли свою работу.
— Адриза, Ррагат, что у вас там? — спросил я.
Бюдрака со своими бойцами должна смыкаться с позициями пятой центурии, а вот за шавваном оборону держит вообще другой манипул, и если держит, то очень хорошо, а то ведь фланг может оказаться открытым.
— Пятая залегла чуть глубже, — доложила Адриза.
— Никого не вижу, — сказал Ррагат.
— Растяни позиции дальше и чуть назад, и если что — сигнализируй, — приказал я, и собрался доложить Шадиру о ситуации, но тут серое дождливое небо выплюнуло очередной самолет.
Я вскинул голову, показалось, что увидел белесое, как у рыбины, брюхо летающей машины. И тут земля передо мной встала дыбом, что-то тяжелое ударило в лицо, меня перевернуло, и я погрузился во мрак.
Вынырнул из нее тут же, и обнаружил себя на огромном, под великанов заточенном столе: я стоял, и передо мной высилась огромная курица-гриль на тарелке, смачно блестели жирные, обильно намазанные специями окорока, я ощущал запах чеснока и хрустящей корочки; дальше располагалась ваза с фруктами размером с спортивный зал, огромные сочные виноградины, оранжевая роскошь порезанного и очищенного манго, сахаристая сладость арбуза, на что только не падал мой взгляд, я все это мгновенно ощущал на языке; отдельную тарелку занимала рыбная нарезка — красные, желтые, розовые ломтики в окружении оливок, листьев салата и долек лимона; взгляд притягивали рулетики из баклажанов, наверняка фаршированные тертым сыром, в каждый аккуратно воткнута спичка.
Все это кулинарное великолепие, явившееся непонятно из каких глубин подсознания, держалось перед глазами считанные мгновения, а затем сгинуло, точно пожранное черным пожаром… Остались только черные хлопья, летящие снизу вверх, точно негатив снега в обратной промотке, и тяжелая, свинцовая, оплавляющая боль по всему телу.
Хлопья перестали лететь, и я понял, что лежу, в спину упирается что-то угловатое, а сверху ветви, усеянные длинными иглами, и с них падают мелкие капельки, оседают на забрале.
— Живой штоль? — надо мной появилось жуткое перекошенное лицо цвета погребального савана.
Орз-Банга, боец-игва из нашей центурии.
Он говорил еще что-то, размахивал руками, но и обычно-то я его бормотание понимал не особенно, а сейчас и подавно.
Затем я уплыл в темноту, и меня вроде бы куда-то несли, и повторно я пришел в себя уже без шлема и сидя. Ощутил резкий запах той дряни, что заменяла тут нашатырь, и невольно дернул головой.
— Ничего, шевелится, — сказала Юнесса, отводя пульверизатор от моей физиономии. — Проверь руки-ноги, ага.
Ну точно — первым делом выяснить, цел ли позвоночник.
Я подтянул левую ногу, она послушалась, поднял правую руку, и увидел ее перед лицом, без перчатки, с едва поджившими ранами на ладони. Боль из тела не исчезла, стала хотя бы обычной — такая бывает после сильного ушиба, только тут ушибли меня целиком.
— Отлично, — занга поправила шлем, из-под которого выбивались черные кудри.
— Что… бой? — спросил я, с трудом ворочая тяжелым, словно каменным языком.
— Да кончился пока. Стоим на месте, — сообщила она. — Болтают тут нехорошее… — красивое лицо Юнессы помрачнело. — Вроде бы тот портал, к которому мы идем, бриан захватили, ну вместе с сегментом «Гнева Гегемонии», и теперь нам туда никак не пробиться. Будем обратно в лагерь топать…
Я закрыл глаза и прислонился затылком к шершавому стволу.
Отличная новость — даже если я добуду Обруч, то никак не смогу убраться с этой проклятой планеты!
Глава 16
Заночевать пришлось в лесу, прямо там, где остановила нас атака бриан.
Костры разводить запретили, так что пришлось довольствоваться сухим пайком и растягивать между деревьев палатки, чтобы хоть как-то защититься от не желавшего прекращаться дождя. Я обошел посты, проверил, все ли в порядке, а потом уселся на сухом пятачке под деревом — чуть передохнуть.
От контузии осталось тянущее болезненное ощущение по всему телу, но в целом я легко отделался.
Джунгли заполняла тьма, шлем я все же снял, и видел поэтому только смутные силуэты. Бойцы переговаривались, смеялись, потихоньку укладывались спать, голоса их звучали уютно, по-домашнему, и это создавало неприятный диссонанс восприятия, резало слух.
Я знал, что надо подняться, отправиться туда, где растянули отдельный полог для офицеров центурии, но там Макс, Дю-Жхе, Фагельма… А я не желал никого видеть, мне хотелось немного посидеть в одиночестве, ни о чем не думая, ничего не говоря, никого не вспоминая.
Я вроде бы задремал, а потом осознал, что мне жарко, и что у меня эрекция, резкая, болезненная. Ощутил мягкое прикосновение — будто женская рука скользнула по плечу, по груди, ниже, меня поцеловали в губы, настойчиво, требовательно, кто-то уселся на колени, и жар чужого тела я ощутил даже через плотную ткань.
Я забарахтался, пытаясь вырваться из этого сна, и открыл глаз.
Никого не было рядом, но я по-прежнему ощущал прикосновения, бесплотные руки, шарящие у меня под одеждой, женскую плоть, доступную, манящую, находящуюся рядом… Что за бред?
Меня гладили и ласкали, умело подводили к оргазму… или я представлял себе все это? Острые зубки впились в плечо, язык скользнул по щеке, настолько реальный, насколько это возможно, и мне стало страшно… похоже, мозг, напичканный странными устройствами, перегрелся окончательно.
Я попытался закрыть глаза, отогнать дурацкие ощущения, но вышло еще хуже. Провалился в пахнущую благовониями тьму, где
