был разгромлен и рыцари перебиты.
Начало темнеть. На холме, где утром была ставка гроссмейстера, стояли Ягайло и Витовт. Цвет рыцарского войска был разгромлен.
Ценой страшных усилий и колоссальных жертв русские, поляки и литовцы добились разгрома Тевтонского ордена. Военная сила его была уничтожена. В этом сражении выучке и вооружению, организации и дисциплине орденских рыцарей поляки, русские и литовцы противопоставили свое народное ополчение, преисполненное волей к победе, к сохранению независимости своего народа, свое воинское искусство, свои стойкость и героизм. Грюнвальд решил судьбу боровшихся с тевтонскими рыцарями народов, а исход Грюнвальдской битвы был предопределен боевыми качествами и мужеством, стойкостью и дисциплинированностью русских смоленских полков. Немецкий «натиск на Восток» вторично был остановлен героическими русскими воинами, сражавшимися плечом к плечу с поляками, литовцами и чехами против общего врага. В борьбе Литвы с Тевтонским орденом принял участие и московский князь.
Издавна князь московский опирался на церковь и в лице митрополита всегда имел сильного и деятельного помощника. Но православная русская церковь в те времена была поделена между Литвой и Русью. Митрополитом на Руси был Киприан, родом болгарин, по политическим симпатиям «литвин», который в угоду церковному единству не прочь был продать интересы Русского государства. Он хотел оторвать церковную политику от великокняжеской и быть митрополитом «всея Руси» (т. е. и Литовской Руси), а не только московским. Он старался, опираясь на константинопольского патриарха, провести в жизнь мысль о том, что митрополия — не русское религиозное учреждение и тем более не орудие великокняжеской политики, а орган «вселенской» восточной церкви. Тогда, когда его интересы совпадали с интересами великого князя, как например в вопросе о «владычном суде» в Новгороде и т. д., он помогал Василию, но часто выступал и против него, опираясь на авторитет константинопольского патриарха. Зато в делах литовских митрополит Киприан, бывший и митрополитом Киевским, не только не помогал Василию, но даже мешал ему. Киприан не прочь был заключить унию православной церкви с католической. Интересно отметить, что смерть Киприана (1406 г.) совпала с разрывом между Василием и Витовтом. Его преемник Фотий в начале своей деятельности также не считался с национальными интересами Руси и стремился к единению западно- и восточнорусских церквей.
Таким образом, в княжение Василия Дмитриевича старый союз московского князя и церкви дал трещину.
Дробление земель на уделы-вотчины, принадлежавшие потомкам Калиты, братьям и другим родственникам великого князя, в корне противоречило складыванию единого государства и централизации власти. Это противоречие могло быть разрешено только в результате решительной ликвидации самого принципа деления на уделы-вотчины по духовным грамотам князей. Из-за этого порядка выделения уделов Василий Дмитриевич имел столкновения со своим дядей Владимиром Андреевичем Серпуховским, удел которого стал почти самостоятельным княжеством внутри самого Московского княжества, со своими братьями, Константином и Юрием Дмитриевичами.
В начале XV в. процесс объединения и ликвидации удельных княжеств в великих княжествах Рязанском и Тверском уже закончился; в Московском княжестве, по сути дела, лишь начиналось феодальное раздробление. До конца XIV в. единство Московского княжества было обусловлено высокой степенью развития экономических связей внутри княжества, отсутствием больших городов, которые могли бы стать столицами мелких княжеств и положить начало уделам, и стремлением сохранить «единачество» власти в тяжелой борьбе за расширение и укрепление Московского княжества, за первенство в процессе «собирания Руси».
И если по духовным грамотам братья получали свои доли в доходах и землях, то «численный люд» в раздел не шел, старший брат считался «в отца место», «выморочные» владения, оставшиеся после умерших, возвращались в общую вотчину.
В конце XIV в. Москва поглотила много земель-уделов, достаточно независимых в экономическом отношении, слабо связанных с Москвой, возглавляемых довольно крупными городами, которые могли играть роль «стольных градов» возникающих уделов.
К старому Серпуховскому уделу прибавляются в начале XV столетия уделы-княжества Верейское и Можайское, где сидят потомки Владимира Андреевича Серпуховского. Правда, княжества эти были незначительны и их владельцы без посторонней помощи принести вред московскому князю не могли.
Иное дело Галицкое княжество (Галича Мерского или Костромского), доставшееся по духовной грамоте Дмитрия Донского второму его сыну Юрию Дмитриевичу. Густо заселенное, расположенное на плодородных землях, прославившееся своей добычей соли, оно представляло экономически могущественное феодальное «самостоятельное полугосударство» (И.В. Сталин), и естественно, что его князья стремились к политической независимости и к первенству в политической жизни Московского княжества.
Все это показывало, что назревал кризис и намечалось обострение борьбы между старым, отходящим в прошлое удельным строем с присущим ему порядком наследования по старшинству в семье (от старшего брата к следующему по возрасту), и новым, централизованным, самодержавным, с единством «земли», владений и власти, с переходом престола от отца к старшему сыну.
Не только среди князей — родичей Василия Дмитриевича, но и в боярской среде было нема горонников старых, отживающих порядков. Но симпатии князя были не на их стороне. В боярской думе, с которой советовался Василий Дмитриевич, особую силу приобретают новые бояре, сторонники решительных действий против Литвы и Орды и укрепления великокняжеской власти, которые противопоставляются источниками «старшим боярам».
Это боярство сослужит свою службу преемнику Василия, когда снова временно попытаются перейти в наступление старые удельные феодальные элементы, возглавляемые братом Василия Дмитриевича — Юрием, еще при жизни Василия зарекомендовавшим себя противником новых порядков. Зная это, равно как и то, что по духовной Дмитрия Донского великим князем должен был стать по старым обычаям не сын его, а брат Юрий, Василий Дмитриевич в 1423 г. посылает Фотия согласовать свою духовную грамоту с Витовтом, который в грядущем столкновении его сына Василия со своим дядей, Юрием, должен будет придти на помощь своему внуку. Этим самым Василий Дмитриевич показал свое отношение к Орде, самостоятельно решив вопрос о великом княжении, не считаясь с ханом и даже не требуя его санкции. Но он знал, что сыну его Василию предстоит тяжелая и упорная борьба. Вот почему он писал в своей духовной грамоте: «А даст бог сыну моему великое княжение».
В 1425 г. во время «мора» (эпидемии какой-то неизвестной болезни) Василий Дмитриевич умер. Преемником Василия Дмитриевича стал его сын Василий Васильевич.
В княжение Василия Васильевича (1425–1462 гг.) Московское княжество стало ареной усобиц, длившихся с 1425 по 1453 г. Старый, отживающий удельно-вотчинный строй, строй феодальной раздробленности, возглавляемый удельными князьями, давал последний бой новому политическому началу — зарождающемуся централизованному государству с сильной великокняжеской а впоследствии и царской властью.
Только после усобиц 1425–1453 гг. окончательно восторжествовал новый политический порядок. До этого в Московском княжестве еще не была изжита удельная система, хотя самым ходом событий установились такие порядки престолонаследования, которые отвергали старые удельные принципы. В удельных княжествах престол переходил
