class="p1">В какой-то момент я подумал, что «русская улица» меня поглотит, что все социальные, политические, деловые отношения в новой стране будут строиться через фильтр русского языка и соответствующей ментальности. И я осознанно стал выстраивать свой собственный круг общения. Вернулся к связям, наработанным еще в Российском еврейском конгрессе, восстановил достаточно быстро контакты с лидерами американских и израильских еврейских организаций — Еврейского агентства «Сохнут», Керен-ха-Йесод, Иерусалимского и Тель-Авивского университетов. Так я вошел в среду израильских интеллектуалов и профессионалов, представляющих второе и третье поколение тех самых сионистов, которые строили государство.
Стало намного комфортнее. Проблем не возникало, потому что эти люди были связаны с евреями диаспоры. Общались мы на английском: иврит я начал учить через пару лет после переезда в Израиль. Убеждения у нас очень схожие: желание укреплять и развивать страну, ощущение своей причастности к еврейскому народу и осознание долга перед ним. Мне такая позиция более близка, чем постоянная критика государства со стороны «русских»: «это плохо, то ужасно», или еще наше любимое: «Какие все вокруг дураки!» Подобное отношение касается всего, что непостижимо и недостижимо — в силу особенного советского культурного кода, лени или заносчивости. (Безусловно, это обобщение, предполагающее многочисленные исключения; среди моих друзей в Израиле по-прежнему много «русских».)
Меня поразил интеллектуальный уровень израильской элиты. Эти люди знают историю своей страны и народа в таких мельчайших деталях, конкретных судьбах и точных цифрах, что далеко не всегда я мог поддерживать разговор (к счастью, я умею слушать и учиться). Когда я открыл для себя это общество, Израиль стал моим. Он подарил мне мой народ и цель на вторую половину жизни. Я понял, чем должен заниматься.
Хочу отметить еще одно принципиально важное для меня обстоятельство. Мои первые годы погружения в израильское общество совпали с моим преследованием в России: в 2004 году меня объявили в международный розыск, вскоре в России провели абсолютно фальшивый суд в мое отсутствие и приговорили к пожизненному заключению. Путинская пропаганда объявила меня преступником, а путинский режим добивался самыми разными способами моей экстрадиции. Это было очень тяжелое время для меня и моих близких. Очень многим моим друзьям в России пришлось прервать со мной отношения. Но ни один из моих старых знакомых — ни в Израиле, ни в США — не отказал мне в дружбе. Более того, они мне сами звонили со словами поддержки и говорили, что верят мне, а не Путину.
Мне было важно начать свою жизнь в новой стране со значимого и нужного проекта.
Я задумал учредить новый благотворительный фонд в Израиле вскоре после приезда в эту страну. Моральная поддержка моих друзей и демонстрация еврейской солидарности только укрепляли мою уверенность в том, что решение я принял верное.
Филантропия — неотделимая часть еврейской жизни, традиции, мировосприятия. В мире существует огромное количество еврейских благотворительных фондов и организаций. По данным старейшей американской еврейской газеты Forward, только в США активы еврейских организаций превышают двадцать шесть миллиардов долларов, а на еврейскую благотворительную деятельность расходуется как минимум четырнадцать миллиардов долларов в год. По сути, это целая отрасль, в которой задействовано столько же работников, сколько на предприятиях Форда.
А ведь еще существуют многочисленные благотворительные организации в Великобритании, Франции, Австралии, Аргентине и многих других странах, не говоря уже о самом Израиле, где филантропия — очень важная часть социальной активности граждан.
Перед нами стояла очень непростая задача: найти для будущего фонда свою нишу, точно определить его сферу деятельности, которая бы отвечала моим убеждениям и представлениям о том, что и как я могу сделать для своего народа и своего государства.
Я уже писал о том особом ощущении, которое испытывал, общаясь с евреями в Нью-Йорке или Тель-Авиве. Я чувствовал, что между нами возникают особая связь и единение. Впрочем, это осознание принадлежности к чему-то большему, надличностному появилось у меня достаточно рано. Я часто задумывался, почему же так получалось, что евреев вокруг меня было больше, чем неевреев? Это были друзья, знакомые, коллеги… В Советском Союзе, не зная ничего, не отмечая еврейских праздников и не соблюдая традиций, мы тянулись друг к другу. Если компания, то еврейская, если близкий товарищ, то еврей. Что же нас объединяло?
Кстати, «еврей» для меня очень широкое понятие. Более того, не важно, есть ли в человеке еврейская кровь. Вне зависимости от религиозных определений, если человек считает себя частью еврейского народа, я приветствую его выбор.
Наше коллективное еврейское сознание (и подсознание), наша коллективная еврейская идентификация уже много лет изучаются социологами, историками, психологами и политиками. Я верю, что именно коллективная идентификация обладает той внутренней силой, которая способна сохранять наш народ как единое целое. Не в географических границах, а в мировоззренческих. Я долго шел к пониманию этой парадигмы.
Термин Jewish Peoplehood придумал выходец из Российской империи раввин Мордехай Каплан. Он принадлежит к числу тех еврейских учителей и мыслителей, которые постоянно искали пути обновления еврейской традиции в новое время. Так, он считается одним из основателей консервативного иудаизма в США, который создавался как своего рода компромисс между ортодоксальным и реформистским иудаизмом для евреев — выходцев из России. Уже в достаточно зрелом возрасте, а всего прожил он сто один год, Каплан создал еще одно течение — реконструкционизм. Каплан написал знаменитую работу «Иудаизм как цивилизация», где доказывает, что еврейский народ, подобно другим народам, создал свою уникальную цивилизацию.
Несмотря на то что Каплан сам был раввином и за многие годы преподавания в Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке возвел в духовный сан тысячи раввинов, он понимал, что в наши дни традиционная религия не может оставаться главным фактором, объединяющим еврейский народ. При этом он всегда подчеркивал, что еврейская цивилизация и ее духовные ценности (политические, общественные, этические и эстетические) тесно связаны с традиционным, в том числе религиозным, восприятием. Но эти ценности неизбежно развиваются, обновляются сами и обновляют евреев, их отношения между собой и с окружающим миром. Так вот, Каплан считал, что, помимо священных текстов, ритуалов и традиций, одной из основных ценностей, объединяющих еврейский народ, является чувство сопричастности индивида к коллективному сознанию народа, его истории, культуре, традициям. Именно это мироощущение он и называл Jewish Peoplehood.
При этом Мордехай Каплан отрицал понятие «избранный народ», возможно, в пику любым расовым теориям. Одним из изменений, внесенных им в свой молитвенник и вызвавших споры среди религиозных евреев, стала переработка молитвы-благословения «Кидуш». В традиционном тексте молитвы евреи благодарят Б-га, «который избрал нас из всех народов», в молитвеннике же Каплана вместо этого сказано: «Кто
