Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
— Я обещал бабушке не сталкиваться с графом. А когда несколько месяцев назад она умерла, я получил свободу действий.
— Вы собирались убить его?
Себастьян пожал плечами.
— Возможность ранить противника существует всегда, будь то шпага или пистолет. Я бы не чувствовал никаких угрызений совести, если бы нанес роковой удар.
Отчасти Элинор понимала его жажду крови, хотя не могла принять его методы.
— К несчастью, граф довольно ловко расстроил ваш искусный план, не так ли? Теперь мне ясно, что сначала вы хотели сделать жертвой Бьянку, намереваясь погубить репутацию моей сестры. — Он кивнул. — А знаете, тогда бы все могло закончиться подругому. Полагаю, отец не слишком уважает Бьянку, просто она имеет для него большую ценность. Он привез ее в Лондон, чтобы выгодно сбыть с рук. Но вовлечение Бьянки в такой грязный скандал очень затруднит его задачу. Он может бросить ее хищникам, как поступил когдато со мной. Если не виконт Фарли, найдется еще ктото, готовый заплатить за честь женитьбы на дочери графа. Наш отец не связан никакими правилами и нормами, кроме собственных. А моральные нормы ему вообще чужды. В этом вы с ним похожи.
Конечно, сравнение Себастьяна с его врагом было наглостью, но Элинор не могла удержаться, чтобы не сказать это.
Себастьян отвел взгляд.
— Я знаю, мои поступки нельзя оправдать событиями прошлого. Но я не хотел тебя оскорбить и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить и сохранить твою репутацию.
Она притворно засмеялась:
— Не слишком ли поздно, милорд?
— Я так не думаю. Лишь мы трое знаем, что ты оставалась здесь прошлой ночью.
— Мне плевать на мнение света обо мне, я боюсь, что моя глупость может повредить Бьянке. Я никогда себе не прощу, если она пострадает изза того, что меня так легко одурачить крупицей мужского внимания и лестью. Должно быть, вы забавлялись, наблюдая, как старая дева с радостью делает из себя дурочку. Хотя одному Богу известно, чего вам стоило поцеловать меня.
— Напротив. Целовать тебя всегда было огромным удовольствием. Я знал, это было неправильно. Клянусь, Элинор, ты должна мне верить, я пытался удержать себя, но был не в состоянии тебе сопротивляться.
Он прав. Она не могла сваливать вину за случившееся только на него.
— Да, я лишила вас такой возможности. Явилась прошлой ночью к вам в спальню и вела себя как шлюха.
Себастьян вздрогнул.
— Боже мой, это было совсем не так, Элинор.
Сердце у нее сжалось от боли в его голосе, и она выругала себя за то, что оказалась дважды дурой.
— Не так?
— Это было прекрасно. Воспоминание о том, как мы занимались любовью, я буду хранить как сокровище. Пусть даже и не имею на это права.
Он смотрел на нее с такой нежностью и сожалением, что Элинор едва не потеряла тонкую нить самообладания.
Она резко встала.
— Я уезжаю.
— Что ты намерена делать?
— Пока не знаю.
Элинор вдруг испугалась. В Лондон она вернуться не могла. Уехать в их поместье и жить там под угрозой, что появится граф и выгонит ее из дома? Она глубоко вздохнула и расправила плечи.
— Но я не собираюсь до конца дней утопать в жалости к себе и раскаянии. Вы этого не стоите.
— Тут наши мнения совпадают.
Она бросила на него испепеляющий взгляд и направилась к двери, захватив по пути свою дорожную сумку.
— Погоди! Куда ты собралась?
— К тете. В Бат. Она даст мне убежище.
— Ты уверена? Может, следует написать ей и дождаться приглашения?
— Тетя Джейн — сестра моей бабушки с материнской стороны. Она незамужняя, великодушная женщина и никогда не любила графа. Мы встречались только два раза, но постоянно обмениваемся письмами. Она приютит меня, пока я не улажу свои проблемы.
Сказав это, Элинор почувствовала уверенность, которая помогла ей успокоить вихрь паники. Она смотрела, как Себастьян роется в кармане, и вдруг догадалась о его намерении.
— Клянусь, если вы попытаетесь дать мне денег, я вас ударю.
Он беспомощно опустил руки.
— По крайней мере возьми мою карету. Она удобна и безопасна. Ты не можешь путешествовать в дилижансе без сопровождения горничной.
— О да, опять моя драгоценная репутация.
— Элинор, пожалуйста. Будь разумной.
Как ни печально, Себастьян прав. Не имеет смысла отказываться, поскольку другого выхода у нее все равно нет. Как сказала бы ее шотландская экономка: «Ничего не доказывает девушка, которая назло своей лошади идет пешком».
— Я беру вашу карету, — ворчливо согласилась она. — Но я должна ехать сейчас.
Он кивнул.
— Потребуется несколько минут, чтобы запрячь лошадей.
Затаив дыхание, Элинор спускалась с лестницы, Себастьян шел за нею. К счастью, им не попался никто из слуг, было бы слишком унизительно встретить миссис Флорид или Хиггинса. Она могла представить, какие пересуды идут сейчас на кухне и в помещении для прислуги.
Элинор с тревогой бродила по фойе, пока Себастьян отдавал распоряжения. Хотя он быстро вернулся, ей показалось, что прошло несколько часов. То ли увидев, то ли почувствовав ее состояние, он не предложил ей руку, и они в напряженном молчании вышли из дома.
Элинор быстро забралась в карету и захлопнула дверцу, чтобы избежать окончательного прощания. Она знала, что не вынесет ни слова, ни даже взгляда Себастьяна, и запретила себе глядеть в окно, пока они не выехали на главную дорогу.
Лишь тогда она заметила, каким голубым было небо, как ярко светило солнце, какой стоял теплый, прекрасный день. Таким днем хорошо гулять в саду или читать под тенистым вязом. А лучше всего провести день в обществе Себастьяна, в его объятиях.
Слезы неудержимо катились по щекам. Она плакала не только о том, что потеряла, но и о том, чего уже не будет иметь: любящего мужа, который бы уважал и понимал ее, детей, чтобы растить и нежно любить.
Но горше всего она рыдала потому, что никогда не разлюбит Себастьяна, несмотря на его предательство.
Глава 16
Путешествие в Бат прошло на удивление спокойно. Кучер был умелым, два грума — отлично подготовленными. Они выбирали самые чистые, безопасные гостиницы, заказывали еду, комнаты и свежих лошадей. Платили за все тоже они, хотя Элинор ни разу этого не видела.
С ней обращались предельно вежливо и почтительно. Даже погода оставалась превосходной. В общем, путешествие было приятным, но Элинор днем и ночью могла думать лишь о причине своей поездки в Бат. Хотя она старалась овладеть положением, взять себя в руки, теперь ее преобладающим чувством стал гнев. На Себастьяна за его бессердечное обращение с нею. На себя — за то, что оказалась такой наивной дурочкой. На отца — за его жестокость ко всем женщинам в его жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
