свою роль. Но всё-таки идея заняться разработкой железной руды и вложить в это все имеющиеся средства принадлежит ему.
Как жаль Майкла… Они были знакомы ещё с Берлинского университета, учились на одном курсе. Нет, друзьями они не были, они были только партнёры по бизнесу. Но это был честный бизнес по отношению друг к другу. Он даже фирму назвали «Отман и Стоун». Два года назад в такую же ясную, далёкую от штормовой, погоду Майкл вышел на яхте в море и не вернулся. Его труп и обломки яхты нашли лишь спустя несколько дней. Что это было? Несчастный случай? Убийство? Тайна канула в морскую бездну.
Через два года ему, Францу Отману, стукнет уже не 60, а 70, и он, наверное, отойдёт от дел. Что же он хотел, но не сделал за свою жизнь? Мечтой всей его жизни было стать богатым, очень богатым, чтобы … он никогда и никому об этом не говорил, даже Марте, самому близкому ему человеку … чтобы учредить международную премию имени его, Франца Отмана. Почему Нобелевские премии не присуждают инженерам? Физикам, химикам, литераторам присуждают, а инженерам нет. Несправедливо. Отмановские премии, если бы такие он сумел учредить, вручали бы за выдающиеся инженерные достижения. И первым такую премию посмертно получил бы Рудольф Дизель, которого он боготворил. Теперь это несостоявшиеся мечты. Может, он всё-таки рискнёт и скажет об этом Марте? Но только ей, больше никому.
Он очень хотел наследника, неважно, кого: мальчика или девочку. Но… не получилось. Перенесённая в юности болезнь сказалась на здоровье Марты.С потомством им, Отманам, явно не везло. У матери с отцом их было трое. Погибший в 19-м младший Юрий даже не был женат. И только у Сергея была единственная дочь Ольга. Очаровательное, милое создание! Как он хотел, чтобы Сергей с дочерью переехали жить к нему, в Швецию. И это не получилось. Сергей крепко прирос корнями к России.
Франц Отман часто вспоминал свой последний приезд на Родину. Это было семнадцать лет назад, осенью 1923 года. У него сохранилась фотография, на которой он с братом и Ольгой стоят на Красной площади. Сергея давно уже нет. А Ольга, как сообщала она в письме сразу после смерти отца, вышла замуж и у неё растут мальчик и девочка. Вот бы их увидеть. А о своём дядюшке она, наверное, уже забыла …
О том, чтобы приехать в Советский Союз, не могло быть и речи. Его, Отмана, стерегут, он это знает, но не подаёт виду. Вон его «милейший» помощник подплывает к берегу со своей дамой, машет с яхты рукой.
А может, Ольге прислать приглашение погостить с мужем и детьми у них в Швеции? На это шансов ещё меньше. Его сосед-дипломат, недавно вернувшийся из СССР, рассказал, что советские граждане никуда не выезжают – живут за железным занавесом, как он выразился; и отпуска у них отменены.
Неслунд решил не причаливать. Пройдя на яхте метров в пятидесяти от острова, он, как и его спутница, только ещё раз помахали Отману. Тот ответил им ленивым движением руки.
Что он ещё не сделал в своей жизни? А вот что: не навредил тем извергам, которые пришли к власти в Германии. Вот это можно исправить! Он готов в любой момент, любому противнику нацистов передать важнейшую информацию. Нет, он не предатель, он любит Германию не меньше, чем Швецию или Россию. Но не такую, какой она стала сейчас, во главе с этим ефрейтором. У Марты погибли сестра с мужем. Погибли только за то, что они евреи.
Хорошо бы связаться с англичанами! Но как выйти на сотрудников английского посольства? Письмо написать? Но в любом случае ему с кем-то из них придётся встретиться, а за ним следят. Рискованно … А может, плюнуть на всё и рискнуть? Как говорил кто-то из русских писателей: «Больше всего рискует тот, кто не рискует». Вспомнил – Иван Бунин! Кстати, тоже Нобелевский лауреат.Так вот, надо дать о себе знать, а уж где и как организовать передачу информации – они придумают. Какие ещё варианты? С французами всё кончено, Франция пала. Американцы пока нейтральны. У СССР с Германией договор о дружбе – странно это как-то воспринимается.
Вдали показалась ещё одна яхта. Что-то незнакомое … Франц Отман достал из рюкзака солидных размеров бинокль, который всегда брал с собой – подарок Марты ко дню рождения. Надо же … с яхты тоже смотрят в бинокль. Двое мужчин. Следят за ним? Вряд ли, для этого есть Неслунд. Осматривают остров? Чего они тут не видели: валуны на берегу, да заброшенный домишко.
Франц Отман поднялся, застегнул молнию на куртке, надел вязаную шапочку. Балтийский ветер крепчал. Пора возвращаться.
* * *
Дни летели предательски быстро; за ними следовали недели. А он был по-прежнему на нуле. Более того, пришлось продумывать сценарий с участием Ольги. В минувшее воскресенье он с яхты наблюдал за Отманом, отрешённо сидящем на дощатом причале небольшого островка. Капитан яхты был свой человек и по его просьбе, как мог, замедлил ход. Балезин с помощью прекрасной цейсовской оптики видел и островок, и стоящую у старого причала яхту, и даже морщины на лбу Франца Генриховича. Вдруг мелькнула мысль: а не инсценировать ли крушение своей яхты? Отман мог первым откликнуться на крики о помощи и «спасти» его вместе с Ольгой. Нет, не то … не то … От Неслунда это не скроешь. Да и кто-нибудь другой может увидеть, те же шустрые, неожиданно откуда появившиеся журналисты. Тут надо что-то другое. Но что?
Балезин не спеша прогуливался по набережной, глядя то на озёрную гладь, то на городскую ратушу с тремя коронами, что на другом берегу. Сегодня суббота. И что, завтра снова идти ему на яхте, следить за тем, как Отман вглядывается в морской горизонт? Нет-нет …нужно что-то новое. Хоть бы случай помог! Где ты, Тихе? Чем Балезин становился старше, тем чаще вспоминал свой сон в юности.
И случай представился, и на удивление быстро. В небольшом кафе, куда он зашёл перекусить, было свободно. Пока выполняли заказ, Алексей потягивал пиво и думал всё о том же. И тут его внимание привлекла лежащая на соседнем стуле газета. Видимо, предыдущий посетитель просто её забыл. Чтобы быть в курсе событий, Балезин ежедневно читал ведущие стокгольмские газеты, но та, которая лежала на стуле, была необычного формата. Скорее это была не газета, а еженедельник.
Заказ всё не приносили. Балезин взял в руки газету-еженедельник и стал рассматривать.
