Если она удается, особенно в эфире, то аудитория запоминает действия человека, поддавшегося на нее, а не провокатора. Пример, ставший хрестоматийным, когда во время прямого эфира В. Жириновский плеснул сок в лицо Б. Немцову. Мы это запомнили. А вот то, что до этого Б. Немцов провоцировал В. Жириновского намеками на нездоровье — уже забыли. Неподобающе вели себя оба, но чей авторитет пострадал?
Еще одна коммуникативно-этическая проблема современных массовых СМИ, отражающая характер и противоречия нашего времени, — склонность к эпатажу, скандальности, сосредоточенности на отклонениях от нормы. Это касается как выбора, так и языкового представления тем. Скажем, несколько дней после смерти опального олигарха Б. Березовского, если верить СМИ, не происходило ничего, поскольку все они были заняты только этой темой.
По пути эпатажа, но, возможно, в более сдержанной и мотивированной смыслом текста форме идут и серьезные средства массовой информации, например, когда в титрах передачи появляется высказывание Н. С. Хрущева относительно Германии: «Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется» (Постскриптум // ТВЦ. 07.02.2010). Насколько и когда приемлема такая форма — вопрос открытый.
Следующая группа проблем связана с речевым этикетом — набором речевых формул, правил поведения и их применения и жанров, предписанных в определенных ситуациях. Важнейшая их них — категория вежливости. Как коммуникативная, психологическая, этическая и этикетная категория, вежливость предписывает коммуникантам быть великодушными, сдержанными в выражении негативных эмоций, тактичными, внимательными. «Вежливость — это уважение к партнеру по коммуникации, которое выражается в доброжелательном отношении к нему и уместном обращении, соответствующем его личностным и статусным позициям» (Хорошая речь 2007: 181).
Собственно этикетные проявления вежливости — это ты/ вы обращения, формы имен, формулы приветствия, прощания, реплики или жесты коммуникативной поддержки собеседника, ритуальные формулы развертывания беседы (например, комплимент собеседнику после приветствия или вопрос «Как дела?»), в разной степени категоричные и эмоциональные формулы оценки своей и чужой речи.
Трудности возникают в связи с внедрением в массовую коммуникацию американизированных фамильярных ты-формул, которые далеко не всегда уместны в русской публичной речи, и сокращенных имен типа Тони Блер вместо Энтони, Ангела Меркель вместо Ангелина. Далеко не всегда это принимается аудиторией (вторичным адресатом, ради которого материал /передача и создается) (Формановская 2001: 66–70). Эта мода не коснулась государственных деятелей (Дима Медведев, Петя Порошенко у нас не говорят), но на публичном именовании журналистов и эстрадных артистов отразилась.
Одна из сторон речевого этикета — жанры ритуального общения, например предвыборные обращения, призывы, лозунги. От частого повторения тексты десемантизируются — утрачивают смысл (Зарецкая 2002: 38–42). Это естественный процесс, и чем больше повторений — тем больше вероятность обессмысливания. Например, чем отличается лозунг предвыборной кампании 2016 г.: Коммунистическая партия — партия победы! и лозунг советского времени Партия — наш рулевой!?
И последний круг коммуникативно-этических проблем связан со средствами языка, формулировкой мысли. Об этом написано много. Называется речевая агрессия, пошлость, вульгарность, неприличная, оскорбительная форма (вплоть 204
до нецензурной), бюрократизм в языковом выражении, демагогия, осознанный и неосознаваемый, наивный цинизм (Бессарабова 2015; Сурикова 2007; Этика… 2009). Это все черты осмысления действительности и изложения, непосредственно нарушающие этические нормы коммуникации, и большинство из них под запретом этических профессиональных кодексов. Чтобы избежать голословности, несколько иллюстраций.
Одно из типичных проявлений речевой агрессии — поляризация мышления, разделение на «свой-чужой», в частности реанимация в языке последних лет клише враг народа. Этот термин римского права был инструментом сталинских репрессий, потом долгое время в коммуникации себя не проявлял и был реанимирован в 1990-е гг., но при этом получил уточнения типа враг эстонского /грузинского / армянского и пр. народа и поменял референцию: как враг стала осознаваться власть — Главный врач народа (о бывшем министре здравоохранения М. Зурабове).
Пошлость, вульгарность и неприличная форма изложения нередко реализует себя в осмыслении представления действительности в темах биологического, социального и, соответственно, языкового низа: Конец Путина в устах Березовского (опальный олигарх собирался сообщить порочащие ВВП сведения), Чем яйца Фаберже отличаются от яиц Вексельберга? Бобик хочет гробик (о кладбище для животных). Примеры легко продолжить может каждый.
Цинизм изложения также стал этически неприемлемой чертой времени, но в наше время такая манера изложения часто мотивирована типом издания и целеустановкой автора. В 2009 г. в газете «Спид-инфо» А. Никонов опубликовал статью «Добей, чтоб не мучился», в которой развивал идею умерщвления безнадежно больных детей-инвалидов. Сама мысль чужда нашей культуре, но манера изложения была вопиюще цинична, в частности, дети инвалиды назывались бракованными и таким образом в языковой картине приравнивались к негодному товару.
Статья вызвала возмущение и аудитории, и журналистского сообщества. Состоялось профессиональное разбирательство, на котором журналист обвинения в цинизме не признал. И закономерно: он вел себя соответственно должности. Он был скандальный репортер.
По прочтении вышеизложенного у кого-то возникает ощущение (см. табл.), что в российских СМИ нет ничего, кроме пошлости, цинизма и агрессии, и что это намеренное сгущение красок, ведь и каналы, и передачи, и журналисты разные. Это так. Но наше сознание, т. е. сознание массовой аудитории, так устроено, что воспринимает явление в целом (не препарируя по темам и каналам), и фиксирует прежде всего отклонения от нормы. И чем их больше, тем больше у них вероятность закрепиться в языковой сознании как черта явления в целом. Таким образом формируется стереотип восприятия СМИ, а у кого-то и нормы речевого поведении, поскольку до сих пор, несмотря ни на что, СМИ задают коммуникативный стандарт. Только вот какой?
Так какие этико-языковые проблемы видит аудитория в СМИ?
Из области психологии речевого общения: Лживость, неискренность (нередко распознаваемая на уровне языка телодвижений), недоброжелательное отношение к партнеру, нежелание и неумение строить конструктивный диалог, неумение/нежелание слушать говорящего
Из области осмысления действительности как следствие прорыва приватного в публичное: Представление действительности через призму социального, биологического и языкового низа; грубость, агрессивность, пошлость, цинизм, вульгарность; оскорбительная форма изложения
Запретные целевые установки: Демагогия, ложь, манипулирование аудиторией
Из области речевого этикета Нарушения максимы вежливости, размывание правил ты/вы обращения и публичного/межличностного именования участников коммуникации; неумение / нежелание оказать коммуникативную поддержку партнеру по диалогу
Из области следствий размывания национальных коммуникативных ценностей Нарушение принципа коммуникативной скромности, приоритета, сосредоточение внимания на себе
Этические нормы никогда не соблюдаются полностью, но существуют как образец, на который в коммуникации следует ориентироваться. Степень расхождения между тем, что есть, и тем, что должно быть, характеризует глубину противоречий времени, и преходящих, и постоянных. Но все-таки держаться ближе к
