Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Тысяча девятьсот восемдесят третий год, окрестности Овидиополя. Это, если кто не знает, такой причерноморский райцентр, умеренно прекрасное захолустье на берегу Белгород-Днестровского лимана. Июль, поздний вечер. Два голодных путника с одним бумажным рублем за пазухой бредут по дороге, загребая ногами пылищу и обоняя вечерний аромат стэпу. Положение путников незавидное, но путники ржут, как кони, выпасенные на конопляном поле и мечтают о куске черного хлеба с солью. Вернее, о двух кусках. Или, если начистоту, о двух буханках черного хлеба и о полной доверху солонке. Такое положение дел удовлетворило бы путников целиком и полностью.
Путники - это мы.
Мы с прекрасной сизовласой девушкой Ёлкой навещали университетских друзей-приятелей, загремевших на военные сборы в Белгород-Днестровский. Передав заложникам мира во всем мире домашнюю еду и папиросы Salve, полдня штурмовали Белгород-Днестровскую крепость, еще полдня - просто валялись на пляже. Возвращаться обратно в переполненной электричке не захотели, решили прокатиться на катере через лиман, благо мутные воды его как раз принялись пылать в лучах заходящего светила. По завершении круиза мы намеревались отбыть из Овидиополя на рейсовом автобусе, благо заранее изученное расписание, вроде бы, позволяло проделать такой маневр - теоретически.
То-то и оно, что теоретически. С нашими транспортными средствами вышла обычная дорожная драма: автобус более-менее придерживался жесткого расписания, зато катер пересекал лиман, как мировой разум на душу положит. В результате, мы причалили к берегу примерно четверть часа спустя после отбытия автобуса. Имелись, правда, такси, но алчные возницы требовали за счастливое возвращение домой по четыре рубля с рыла. Наше предложение: рубль за двоих, - их не только не разжалобило, а даже не насмешило. Ну вот мы и пошли пешком, хотя незаконченное на тот момент физико-математическое образование Ёлки позволило ей разделить в уме, без бумажки сорок (кажется) километров на среднюю скорость пешехода (пять километров в час) и получить настораживающий, мягко говоря, результат.
Мы шли себе и шли по проселочной дороге, бурно обсуждали собственный идиотизм (на электричке уже к дому приближались бы, дескать) - но не сожалели о содеянной глупости, а веселились от души. Ни на миг не сомневались, что идти пешком все эти сорок, или сколько там, километров нам не придется. Что-нибудь обязательно случится: попутная машина, или местная добрая баба-Яга навстречу выйдет, скажет: переночуйте у меня в хате, деточки. Твердо знали, что все как-нибудь устроится, наилучшим образом, как в наших любимых детских книжках-киношках, все будет хорошо.
Так и вышло, понятно. Примерно час спустя нас подобрал какой-то междугородний "Икарус". Водитель был рад нашему рублю; впрочем, плата за проезд стала для него приятным сюрпризом. Пробурчал смущенно: и так бы довез, не бросать же людей ночью среди колхозных полей да огородов...
Уже потом, в темном салоне автобуса мы с Ёлкой дивились собственному героическому пофигизму. Теперь, когда автобус нас подобрал, вдруг стало ясно, сколь малы на самом деле были шансы встретить какой-то попутный транспорт в этакой глухомани, в одинадцать вечера (современному читателю может показаться, будто я преувеличиваю, но в ту пору деревья были большими, а проселочные дороги - куда более пустыми, чем сейчас). Но удивлялись мы задним числом, а пока пилили по трассе, не просто верили, что все как-то устроится, а знали это без тени сомнения.
Потому, собственно, и появился автобус, что мы знали: все будет хорошо. Кому-то такое объяснение покажется спорным, но для меня оно, так уж сложилось, совершенно очевидно: наблюдатель влияет на объект наблюдения, а проживатель жизни - на объект проживания, если можно так выразиться. "Как скажешь, так и будет" - точная формула общения судьбы с человеком. Страшненькая, надо сказать, формула, ибо управлять собственными потаенными ожиданиями, собственным несокрушимым внутренним знанием о том, как все будет - сложнейшее из искусств. Ну, то есть, на мой взгляд, сложнейшее. Кому-то, может быть, проще простого.
Жизнь моя, если описывать ее события, потянула бы на пару дюжин слезливых романов; тот факт, что я все еще разгуливаю по земле в более-менее целом теле и без смирительной рубахи, мог бы показаться осведомленному стороннему наблюдателю куда большей фальшивкой, чем самый распрекрасный голливудский happy end. До сих пор спасительный автобус всегда появлялся на моей персональной проселочной дороге в самый что ни на есть распоследний момент.
Впрочем, с годами этот самый момент делается все более последним, а автобус нередко оказывается неповоротливой, насквозь гнилой колымагой, в которую и заходить-то страшно. А все почему? Потому что житейский опыт учит: хэппиэндов не бывает. Волшебное знание, что все как-нибудь устроится, давно уж ушло; осталась иррациональная вполне вера в счастливый исход, которая, теоретически говоря, тоже может однажды иссякнуть. Ну, у других людей, по крайней мере, часто иссякает, и вот тогда-то действительно наступает пиздец. Полный, как пятнадцатидневная луна.
Вот поэтому и важно, чтобы глупая детская вера в счастливый исход не иссякала, а, напротив, крепла. Любой ценой. Если для этого непременно надо, чтобы автора истории со счастливым концом обозвали глупым попсовым дураком - что ж, не жалко. Какие пустяки, право. Вопиющий в пустыне - он ведь дело вопил: "Прямыми сделайте в степи стези..."
Ну да, а чем еще заниматься, как не выпрямлением этих самых стезей? Рассказчики историй, болтуны на условиях построчной (или потиражной) оплаты были бы безнадежно бесполезными существами, если бы не вот этот шанс: спрямлять стези. Ну, иногда. Хоть одну прямую лыжню через сумрачный лес проложить - и то счастье. Все лучше, чем Иовов-добровольцев плодить. И без того юдоль скорби, мир огненный, бла-бла-бла, знаем, плавали.
©Макс Фрай, 2004
Про друзей
Дружба, по чести говоря, единственный доступный мне способ общения с прочими органическими существами. Любови мои - мухи-поденки, долго не живут, как их не корми. Командовать умею, но ненавижу, подчиняться - с какой бы стати? Все эти позы "сверху-снизу" хороши сами знаете где, да и то не всякий раз.
Вот и остается: дружить. С иными предложениями лучше бы ко мне и не соваться. Не советую. Зато дружить я умею неплохо: было время выучиться.
Полный список моих дружищ вышел бы размером с телефонную книгу - не Москвы, конечно, но, скажем, какого-нибудь Саратова. Но список нам и ни к чему. Расскажу про несколько самых прекрасных и нелепых детских дружб, и довольно.
Игорь был моим соседом и (позже) одноклассником. Мы жили в соседних подъездах, оба на втором этаже; комнаты наши, как мы быстро обнаружили, были разделены стенкой. Это подарило нам ни с чем не сравнимую радость перестукивания. Азбуку Морзе мы, конечно, не знали, поэтому стучали просто так, лишь бы стучать.
Бывало, родители уложат спать пораньше, в десять вечера. Лежишь, как кусок идиота в темноте, не понимая, чем заняться, а тут из-за стенки: тук-тук. И все сразу прекрасно. Можно чувствовать себя, скажем, революционером-подпольщиком, заточенным в каземат, которого завтра, если очень повезет, расстреливать поведут, а не манную кашу жрать.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
