class="p1">— Какого черта он все-таки возвращается?
— Он мужчина, — ответил Виноградову коллега. — Он никогда и ни от кого не бегал.
— Я бы все-таки не вернулся, — покачал головой Владимир Александрович.
— Ну, так ты и не Сергеич, — справедливо заметил адвокат Афанасьев.
Афанасьев знал, о чем говорит. За последние несколько месяцев обстановка вокруг его клиента накалилась почти до физического ощущения. Все началось с прозрачных, дружеских намеков и советов из высоких кабинетов. Потом пошла информация от источников в прокуратуре, милиции и следственном комитете о том, что имеется указание любыми средствами «накопать» что-нибудь на Сергеича для возбуждения уголовного дела. В распоряжение юристов начали все чаще попадать копии странных запросов по поводу финансовой документации предприятий и коммерческих структур, которые считались связанными с так называемым «тамбовским бизнес-сообществом». От задержанных, арестованных и уже осужденных представителей криминального мира оперативники принялись угрозами разного рода или обещаниями всяческих благ добиваться любых показаний в отношении «ночного губернатора Петербурга», как окрестили его когда-то досужие журналисты. Кстати, по наблюдениям Виноградова, в Интернете и в прессе в отношении Владимира Сергеевича также создавался соответствующий информационный фон. Отовсюду вдруг начали исчезать его фотографии с видными деятелями страны, материалы и репортажи о том, что он делал для Церкви, о благотворительных проектах, о помощи инвалидам, спортсменам и ветеранам, о роли Сергеича в освобождении детей-заложников и о многом другом. Например, адвокат Виноградов своими глазами читал недавно интервью одного высокого кремлевского чиновника о том, что до созданного им фонда никто и никогда Благодатный огонь в Россию вообще не привозил…
В общем, было принято решение о необходимости Владимиру Сергеевичу на какое-то время покинуть страну. Тем более что ему как раз предстояло плановое обследование и непростая операция в немецкой клинике. И никто — ни старые друзья, ни могущественные враги — не ожидал, что он вернется на родину, да еще так скоро.
— Вот сейчас, кажется, выйдут… Ты потом с нами?
— Нет. У меня еще дело сегодня — на одной, так сказать, киностудии.
— Ну, счастливо. Пойду ко всем, — протянул Афанасьев руку на прощание.
— Да, пока. Звони, если что-то произойдет…
* * *
Когда-то человека искушала плоть — теперь его искушает разум.
— И чего ты от меня-то хочешь, Сергей Викторович?
— Надо жалобу подавать. На Европейский суд по правам человека.
— Мы туда уже писали, — напомнил Виноградов.
— Вот теперь и будем на них жаловаться.
— Куда это?
— Не знаю, ты и скажи. Ты же адвокат или как?
Отремонтированные к прошлым выборам куранты на здании городской Думы отмерили, сколько положено, вежливо, но с некоторой ленцой. Потом чуть помедлили и добавили еще один удар. Наверное, в этом и заключался своеобразный питерский шик…
Владимир Александрович почему-то припомнил, как еще до начала двухтысячных в первый раз повстречался с предпринимателем Рукавишниковым. Тогда их разговор почти сразу был прерван негромким, но очень настойчивым стуком в дверь:
— Вызывали?
Сергей Викторович Рукавишников перевел взгляд на женщину, которая стояла на пороге кабинета:
— Да, проходи. Послушай, что у нас с анальным сексом?
Женщина вовсе не удивилась вопросу и, сверившись с толстой бухгалтерской книгой, ответила:
— Все в порядке. Динамика положительная.
— А точнее?
— Рост объема продаж — приблизительно восемь процентов.
Рукавишников удовлетворенно кивнул:
— Отлично! Сколько всего позиций в этой категории?
— Около семидесяти. Четыре своих фильма, а остальные в основном американские, по лицензии.
— Хорошо, ступай, а мы пока тут с новым адвокатом пообщаемся…
И вот с этим клиентом Владимир Александрович работал уже восьмой год, хотя так и не смог до конца привыкнуть к специфике его бизнеса. Дело в том, что предприниматель Сергей Викторович Рукавишников снимал и продавал отечественное «кино для взрослых». Начал он этот бизнес первым в России, прошел непростой путь, но теперь стал крупнейшим производителем и распространителем продукции подобного рода на всей территории бывшего Советского Союза и даже за ее пределами.
В ранней молодости студент Рукавишников вел дискотеки в своем институте. Потом занимался какой-то наукой, но после окончания социализма оставил ее и со всего маху вписался в рыночные отношения. На момент первой встречи с Владимиром Александровичем это был крупный, скандально известный и очень богатый мужчина с открытой улыбкой, которую некоторые, вполне справедливо, принимали за волчий оскал. Стригся он очень коротко, а густая щетина придавала ему такой вид, что в обычной жизни Сергея Викторовича даже почти никогда и нигде не просили предъявить документы. Насколько успел заметить Виноградов, милиционеры и разного рода охранники при виде этого человека в первую очередь руководствовались здоровым инстинктом самосохранения, а не абстрактным служебным долгом.
Общепринятых рамок и неписаных правил игры, установленных между властями и бизнесом, он не признавал и не принимал. Когда на его студии снималось первое «кино для взрослых» про революцию и потребовалась настоящая натура, Рукавишников написал официальное письмо коменданту Смольного — так, мол, и так, мы приступили к созданию полнометражной ленты о драматических событиях Великого Октября, просим оказать содействие и предоставить возможность… Обычное дело. Никто и не возражал. Рукавишников заплатил что-то в кассу, что-то помимо кассы, и пожалуйста — на полтора часа поздно вечером целый этаж городской администрации, включая мемориальный ленинский кабинет, оказался в распоряжении съемочной группы.
Справедливости ради следует отметить, что отрабатывали там, в подлинных интерьерах, только общие планы с участием главных героев вроде солдата с чайником и переодетой массовки. Все остальные постельные сцены, включая двадцатиминутную дикую оргию пьяных матросов с воспитанницами Смольного института, снимали, конечно же, «в павильоне» на следующий день, однако при окончательном монтаже все получилось очень естественно и натурально. Это позже, потом, после выхода фильма, в прессе, оппозиционной губернатору, был поднят огромный скандал, но тогда очень многие сотрудники Федеральной службы охраны даже сфотографировались на память с актерами и актрисами. По такой же схеме, кстати, снимали эпизоды, происходящие на героическом крейсере «Аврора». Проникновенное письмо генерального продюсера на историко-революционную тематику, недорогая, но положительная резолюция кого-то из командования Военно-морской базы — и, как результат, полтора часа полной «творческой свободы» среди подлинных пушек, шлюпок, труб и корабельных механизмов.
Адвокат Виноградов до сих пор не мог понять, почему ни одному должностному лицу, включая вице-адмирала, не пришло в голову хотя бы глазком заглянуть в сценарий…
А в то время Владимир Александрович был совершенно уверен, что реакция со стороны властей последует незамедлительно. Однако по-настоящему правоохранительные органы взялись за Рукавишникова только после того, как он на глазах изумленных петербуржцев и гостей города отснял самые что ни на есть откровенные сцены для видеофильма «Белые ночи» прямо на травке у Медного всадника…
Когда оперативники
