после армии поступил в один из ленинградских технических вузов. Но через какое-то время оставил учебу и, как говорили тогда, встал «на ворота» — то есть поддерживал словом и делом порядок в кафе и барах города, где собиралась непростая публика. Уже в конце восьмидесятых окружающим стало понятно, что этот парень умеет работать не только боксерскими кулаками, но и головой. Владимир оказался хорошим организатором, грамотным переговорщиком и умелым бойцом, обзавелся необходимыми связями и даже приобрел необходимый тюремный опыт. Поэтому неудивительно, что с приходом суровой эпохи первичного накопления капитала он собрал собственную бригаду из земляков и профессиональных спортсменов, которая достаточно быстро заявила о себе, потеснив на коммерческом рынке «охранных» услуг остальные организованные преступные группировки города.
В отличие от многих персонажей криминальной хроники начала девяностых, и самому Владимиру Сергеевичу, которого теперь уважительно называли по имени и отчеству, и большинству представителей так называемого «тамбовского» сообщества хватило предусмотрительности вовремя конвертировать свое бурное прошлое в прибыльный бизнес энергоносителей и в дорогую недвижимость.
Он никогда не ссорился с властями и не лез в политику — особенно после того, как чудом пережил покушение, потерял руку и стал инвалидом. Собственно, по наблюдениям Виноградова, которому также какое-то время назад довелось поработать в команде его адвокатов, на протяжении последнего десятилетия Сергеич исполнял роль арбитра и независимого посредника в сложных спорах авторитетных бизнесменов, в запущенных криминальных конфликтах и в некоторых других деликатных ситуациях, которые не предусматривали огласки или обращения в официальные инстанции.
Виноградову было не понаслышке известно, что Владимир Сергеевич давно и по-настоящему много занимается благотворительностью — без особой огласки дает деньги на детские дома, на развитие спорта, культуры, помогает ветеранам спецназа и даже, к примеру, в тяжелые годы почти полностью взял на себя содержание одной из атомных подлодок Северного флота. Помогал он и Русской православной церкви — заказал и установил колокол для Казанского собора, выкупал иконы и возвращал их в храмы, жертвовал средства монастырям, золотил купола, а в родном селе, где были похоронены его родители, по благословению поставил церковь. А еще много лет подряд именно на его средства доставляли в Санкт-Петербург к пасхальному богослужению частицу Благодатного огня.
— Помнишь? — подумал об этом же, видимо, адвокат Афанасьев.
— Конечно, помню, — кивнул Владимир Александрович.
Они тогда встретились на Пасху тоже здесь, в зале прибытия аэропорта.
Огонь был доставлен прямым рейсом из Иерусалима, где он чудесным образом сошел в храме Гроба Господня. Перевозили его в специальной капсуле, разработанной еще к Олимпиаде. Как оказалось, это был единственный способ не нарушить требования авиационной безопасности в полете. А раздавать Благодатный огонь начали еще на пограничном контроле. Горящие свечи, обернутые бумагой, появились в руках офицеров и прапорщиков, милиционеров, сотрудников аэропорта, в зоне выдачи багажа. Почти сразу несколько лампад, одна за другой, затеплилось в коридоре таможни…
Народ, уже давно собравшийся в зале прилета, заволновался, однако не было ни суеты, ни давки. К нескольким длинным столам, на которых уже появился Огонь, потянулся народ — мужчины, женщины, подростки, дети, пассажиры и провожающие, представители православных приходов, специально приехавшие из города или даже из области, какие-то казаки, таксисты и совершенно случайные иностранцы. Люди зажигают принесенные свечи, лампадки, масляные лампы, выходят на улицу — и в темноте перед зданием аэропорта начинают светиться одновременно десятки и сотни живых огоньков. Огоньки эти, один за другим, разъезжаются в машинах и в автобусах, принося в очередной раз верующим частичку чуда…
— Красивое все-таки зрелище, — вздохнул тогда Владимир Александрович.
— Да, впечатляет, — согласился с ним адвокат Афанасьев.
— Ох, пресвятые заступники… — Симпатичная бабушка, на ходу прикрывавшая рукой от ветра свой Благодатный огонь, едва не натолкнулась на сотрудника аэропорта, заходившего в зал прилета.
— Простите, что? — не расслышав, переспросил Виноградов.
— Это точно не нам, — улыбнулся и покачал головой Афанасьев.
— Да уж, мы с тобой точно никак не святые.
— Но ведь заступники в некоторой степени?
— Не святые заступники…
Владимир Александрович Виноградов, к своему стыду, слишком мало знал о православной истории и культуре. Но даже ему было известно, что профессия адвоката имеет не одного, а сразу несколько небесных покровителей. В первую очередь это, конечно, непревзойденный оратор и защитник бедняков Иоанн Златоуст, а также император Юстиниан, составивший полный свод римских законов, и святой мученик Юрий Новицкий — профессор права, расстрелянный большевиками, но не только они…
Слышал Виноградов и о своем коллеге Иване Ковшарове, которого Православная церковь канонизировала совсем недавно. Точнее, поначалу Владимир Александрович был искренне удивлен, увидев непривычную икону: двое мужчин, пиджаки, галстуки… и нимбы? Только потом он прочитал, что адвокат Ковшаров препятствовал расправам над священнослужителями и бесконтрольному разграблению церквей, за что был казнен летом 1922 года по приговору так называемого «Петроградского процесса» вместе с митрополитом Вениамином, архимандритом Сергием и профессором Новицким. Виновным он себя так и не признал, о помиловании не просил, и был похоронен где-то на окраине Петрограда, в окрестностях станции Пороховые — вполне возможно, теми же большевиками, которых защищал до революции.
…Сегодня, впрочем, обстановка в аэропорту заметно отличалась от той, которая царила здесь на Пасху. Рейсы из Франкфурта, как и все рейсы, назначенные на это раннее утро, задерживались. Зал прилета теперь наполняло тревожное ожидание, и его почти сразу же чувствовали даже случайные люди, встречавшие авиарейс из Франкфурта.
— Уже выходят?
— На выдаче багажа.
Виноградов и Афанасьев стояли немного в стороне от матовых дверей, через которые обычно выходили пассажиры. Неподалеку переговаривались о чем-то молодые, крепкие ребята, похожие на ветеранов спецназа. Собственно, это и были ветераны, составлявшие охрану Владимира Сергеевича. Они явно имели при себе оружие, но патрульные милиционеры из Линейного отдела, гулявшие по залу, старательно делали вид, будто этого не замечают.
Жена и дочь ожидали Сергеича возле колонны, в окружении группы солидных мужчин из так называемого «близкого круга» — почти все они были знакомы адвокату Виноградову. С некоторыми он уже успел поздороваться и даже коротко переговорил по делу с юридическим советником Владимира Сергеевича, довольно молодым еще человеком, который прятал за очками в золотой оправе умные, холодные глаза. По привычке кивнул адвокат также паре дежурных корреспондентов не то криминальной, не то светской хроники, которые держались пока на почтительном расстоянии и, судя по всему, на особые сенсации сегодня не надеялись.
Разумеется, все, что происходит в зале прилета, записывали камеры службы безопасности.
Цветов было немного. Подозрительных личностей в штатском тоже — и это следовало считать хорошим знаком. Впрочем, те, кому надо, вполне могли прислать людей на перехват и по дороге из аэропорта…
