мне, охотницы выискались. Впрочем, я особо не волновался: обе освоили обращение с хималийским пистолетом-пулеметом.
Пока великие охотницы развлекались выслеживанием добычи, Синдзи успел крепко заснуть. А на своем покрывале, укутавшись крыльями, задремала Кирби. Что ж, кандидат на роль люльки остался ровно один. В восторг от такой перспективы Мурат не впал, но не отказался. И правильно: мне потребовалось меньше часа, чтобы натаскать больше пяти килограмм рыбы! И еще полчаса, чтобы её разделать и натереть солью и приправами. И прям аж какую-то ностальгию словил!
…Супруги вернулись еще через два часа, принеся… зайца. И еще птицу вроде индюка. Судя по всему, обоих добыли, метнув камень — копья так и не пригодились. Голодные, умудрившиеся перемазаться грязью и уже совсем не такие довольные, как уходили. Как же они набросились на рыбный шашлык и уху! Ну ничего, отоспаться и в креслах в полете можно — им-то управлять ничем не нужно будет. Мне же до исчерпания запаса выносливости пока что очень далеко.
* * *
Взлет я произвел только-только стало что-то видно. Как я и думал, кроме Кирби все успешно задремали сидя. И так разоспались, что я успел долететь до поворота от Пути к Дикоземью. Русалочьи озера с воздуха просматривались до самого дна: контраст с речным потоком, несущим изрядное количество ила. Чтобы разглядеть детали совсем уж подробно, надо было снижаться, но крупные объекты просматривались и так. Менлэйкеры построили вполне миленькую подводную цивилизацию, с огородами водорослей и прочей зелени, с выпасаемыми косяками рыб, с хуторами, деревнями и даже поселками.
Самые крупные поселения кроме подводной части имели еще и надводную, где явно жили разумные других рас. Лодки и небольшие шхуны тоже встречались почти что в каждом озере — разумеется, все эти водоемы были соединены. Где естественным образом, а где явно рукотворно. И при этом разделены шлюзами и дамбами. Широко развернулись рыбохвостые: поддерживать все это в исправном состоянии требовало не только регулярного труда но и немалых знаний.
Даже удивительно, что кто-то из местных все-таки предпочитает покинуть такие идеальные условия, чтобы в большом мире дышать куда более грязной водой и заниматься не самой приятной работой вроде толкания барж. С другой стороны, может, качество воды не так уж критично для двоякодышащих? Можно ведь задерживать дыхание именно погрузившись? Хм.
Я держал курс на запад, и вскоре озерный край стал превращаться в откровенное болото с небольшими островками тверди и зеркалами уже теперь чёрной, непроглядной воды. Удивительно, что с краю русалки освоили и их, во всяком случае, частично. Но дальше благоразумно не стали соваться. Пришлось порыскать влево-вправо, чтобы найти тонкую извилистую линию гати — единственный наземный способ попасть во владения ламий. Вроде еще можно было пройти по воде на плоскодонном судне — но затянутые ряской неглубокие протоки образовывали настоящий лабиринт, куда лучше без проводника не соваться. И самолет не сажать.
Я, не сдерживаясь, вздохнул с облегчением, когда прямо по курсу разглядел каменистые холмы, иногда выглядящие прямо как миниатюрные горы. Целый болотный архипелаг, занятый змеями! И не просто занятый — прекрасно обжитый! Чем ближе мы подлетали, тем больше подробностей получалось разобрать: ярко раскрашенные пагоды с характерными крышами, зелень террасных садов, тонкие дымки очагов. А также рисовые поля и пруды вокруг участков тверди, как-то отвоеванные у болота. Теперь нужно было найти нужный остров.
— Шона, помогай! — доставшаяся во время попадания карта и здесь помогла. Но одно дело смотреть на прорисованные на бумаге контуры островов с условными значками, и другое — соотнести с тем, что видишь с воздуха. — Вот эта группа?
— М-может быть, — не очень уверенно согласилась Широхэби.
— А если я спущусь к земле… к поверхности и буду вести самолет на высоте метров двадцать — узнаешь?
— П-постараюсь!
— Давай приземлимся и спросим? — предложила наконец проснувшаяся Звездочка.
— Или посевы попортим, или рыбу распугаем, — объяснил я ей. — Даже если виру заплатить — осадочек останется.
— Талик все правильно говорит, — подтвердила ламия. — Эти территории, отобранные у топей — плод кропотливого труда многих поколений! Иногда между родами случаются конфликты, но никто никогда не портит воду и посевы. Иначе против святотатца ополчаться все!
— Тем более топлива у нас с запасом, — отозвался я. — Кстати, этот — не твой остров?
Змеелюдям не приходилось сильно заморачиваться с подбором цветов для флагов и гербов: под рукой всегда был рисунок собственной чешуи. Конкретно у Широхэби это были перемежающиеся красные и белые ромбики тремя вертикальными полосами на белом фоне.
— Вроде д-да… Да, да, это он!
Разумеется, самолет уже заметили все, кто мог: медленно и низко летящая машина давала разглядеть себя во всей красе. Надо отдать местным должное: сбить нас не попытались, пока мы кружили над их драгоценным рисом и не менее драгоценными карпами кои. И только когда я, совсем уж сбавив обороты, покачал крыльями и повел самолет в болото к замеченному в далеке “окну” темной воды посреди трясины — делегацией выдвинулись следом. И подоспели как раз к тому моменту, когда Кирби и Мурат за швартовочные концы вытянули приподнятый левитацией самолет вплотную к границе полей, к одной из агротехнологических дорог. Немного маразматичная и нещадно расходующая топливо процедура — но уж больно испортить первое впечатление о себе не хотелось.
— Шоночка, как же ты похорошела!
— Мы так рады тебя видеть!
— Какой прелестный малыш!!!
Крестьяне Шону почти сразу же узнали и признали: кланы, то есть родовые общины у ламий не сказать, чтоб большими были. Шона, одна из младших дочерей Акихиро Широхэби, играла с их детьми точно так же, как и остальные отпрыски главы рода. Вместе угваздывалась в трясине до неузнаваемости, вместе обирала с себя пиявок, обжигаясь, спешно кусала свежие рисовые лепешки — ну и так далее.
— А твой муж который, нормальный али синий?
Вот меня узнали с трудом. С другой стороны, теперь точно не забудут: это ведь я собрал и привез подарки. Понятно, что самое ценное для Шониного папочки, но ведь алкоголь и еда на стол пойдут! Да если б и не пошли — все равно пиру быть! Мне про себя оставалось только порадоваться, что разрабы когда-то постеснялись глав родов обозвать, как следовало бы из аналогии “самураями”. Возможно, потому что крестьян нельзя было назвать голоногими из-за отсутствия ног?
* * *
В главном доме, который я даже смутно узнал по воспоминаниям об игре, прием
